Ведьмин Дом, или Тихие игры в помещении - Виталий Каплан

Книги не было! Что за дела? Ведь Серёга своими глазами видел, как Санька, неумело размахнувшись, бросил её в окно, и она упала, шмякнулась, звук ещё какой-то был. Может, Санька всё же недобросил, и книга валяется под окном?

Серёга взял фонарь, выскользнул наружу и медленно прошёлся под окнами. Всё без толку, книги не было и там. Он вернулся в дом.

Да, как ни крути, а пропали капитанские дети. Исчезли, растворились, растаяли в воздухе – и с концами. Может, и впрямь нечистая сила орудует? Домовой, к примеру? А, ерунда! Сколько раз он сам себе доказывал, что не бывает ничего такого, а вот опять же! Не надо валить на домового. Тут должна быть настоящая причина.

Книгу в дом бросили. Это ясно. И её не стало. Значит… Значит, её кто-то взял. Может, случайно забрели в дом, увидели и утащили? Хорошая ведь книга, интересная…

Нет, вряд ли это случайный человек. Откуда ему тут взяться? Книгу забрал тот, кому она и в самом деле нужна. А такой человек всего один-единственный – Санька!

Внезапно всё вдруг стало ясным. Точно опять в мозгу фонарик включили. Серёга едва не подскочил на месте. Вот оно что! Санька специально тогда, швырнув книгу в окно, заорал, сделал зверские глаза. Специально всех наколол, чтобы одному здесь остаться.

А как народ смылся, он залез в дом и утащил книжку. Значит, можно и не искать – Санька, скорее всего, выбросил её где-то в лесу. Теперь фиг найдёшь.

Надо бы следы на полу изучить, да поздно уже. Он, ползая, всю пыль животом подмёл.

Вот так. Значит, теперь сиди-не сиди, а пари проиграно. Что толку доказывать, будто книги здесь не было, будто её Санька утащил? Кто ему поверит? Ну, пускай даже Лёха расскажет, что Санька позже всех из лесу вернулся. А мало ли почему, ответят.

Может, он сильнее всех тогда струсил и слишком далеко в чащу убежал? И заблудился, искал дорогу… А может, он просто малину жрал? Или к речке ему погулять захотелось? Да, доказательств у Серёги никаких. Выиграл Санька, не придерёшься. Неужели до конца смены теперь ему подчиняться?

Больше всего Серёге сейчас хотелось вернуться обратно в лагерь, вытащить Саньку из постели и устроить ему «Варфоломеевскую ночь». Но слово есть слово. Хотя теперь, после Санькиной подлости, стоит ли его держать? Не жирно ли Санечке будет? Но попробуй не сдержи – ясно же, что будет. Может, плюнуть на них? Да разве на весь лагерь плюнешь?

Серёга и не заметил даже, как заструились по щекам горячие злые слёзы. Он сидел на сыром бревне, смотрел на груду битых кирпичей и шмыгал носом. Ни о чём ему не хотелось думать – будто из черепа мозги вынули.

Потом он пришёл в себя, стянул майку и вытер ею лицо. Хорошо хоть, никто его сейчас не видел. Ничего себе картиночка – ревёт Серёга Полосухин как малышня.

Всё по-Санькиному получилось. Говорил же он: «Соплями умоешься… В слезах засыпать будешь…» Так оно и вышло. Ладно… Пускай эти слёзы будут последними. Деваться некуда, ночь тут отсидеть надо, а там посмотрим.

Ну и что теперь делать: Не ждать же нечистой силы, в самом деле? Серёге сейчас даже хотелось бы, чтобы она появилась. Может, и помогла бы чем-нибудь. Но, к сожалению, никакой такой силы на свете нет. Ни чистой, ни грязной. Есть лишь гниющий старый дом и жёлтые Санькины глаза, что встретят его завтра.

Впрочем, не сидеть же на бревне до рассвета. Надо спать. Во всех сказках говорится – утро вечера мудренее… Сказки обычно хорошо кончаются, но сейчас-то всё по правде. А спать, однако же, хочется. Сколько сейчас времени? Небось, уже полночь миновала…

Серёга поднял глаза и вновь оглядел комнату. Лечь здесь можно было разве что на столе. Пол холодный, да и мусор всюду навален, а идти во тьму, в холод, ломать веник и подметать – нет уж, спасибо! Хватит с него уборок.

Он лег на стол, накрылся Лёхиным плащом и подложил под голову сцепленные пальцы.

Сперва было холодно и жёстко, но потом появились откуда-то ласковые чёрные волны, подхватили его и понесли куда-то вверх.

…Стражники вели его по узкому кривому коридору. Один из них, высокий и худой, шёл спереди, освещая дорогу факелом. Второй, похожий на огромного медведя, втиснутого в чёрную кожаную форму – сзади. А Серёга шагал между ними, прижимая ладони к бёдрам. Резинка на трусах вела себя всё хуже и хуже. Скоро, видимо, она лопнет совсем, и тогда… Он старался не думать об этом.

Идти пришлось довольно долго. Ход всё время изгибался, невозможно было сосчитать повороты. Зачем так строили? – вертелась у него в голове надоедливая мысль. Впрочем, он понимал, что у создателей Замка была какая-то цель.

Наконец путь их кончился. Справа в стене тускло блеснула тяжелая стальная дверь. Высокий стражник два раза стукнул в неё концом факела – и та медленно отворилась.

Серёгу пинком втолкнули внутрь – и тут же дверь за ним захлопнулась. Он остался стоять на пороге, растерянно хлопая глазами.

Камера оказалась огромной, точно зал. Яркий, чуть синеватый свет лился со всех сторон – под потолком были развешаны люминисцентные лампы.

В дальнем конце находился огромный, заваленный бумагами стол. За ним кто-то сидел, согнувшись в три погибели, и писал большим гусиным пером. В стенах слева и справа виднелись глубокие ниши. Серёга, оглядывая камеру, поёжился. Ему показалось, что там кто-то прячется. Но так ли это, увидеть не удалось, потому что человек за столом выпрямился и поднял голову. Серёга вздрогнул – человеком этим был Санька.

Зёленую куртку со звездой он сменил на синий рабочий халатик. На голове у него торчал темный берет с хвостиком. А руки – в рыжих резиновых перчатках.

– Ну, здравствуй, здравствуй, Серый, – ласково произнёс он и вышел из-за стола. – Устал, наверное, с дороги? Да ты присаживайся, не стесняйся.

И тут же сзади поставили стул. Пришлось сесть. Стул скорее походил на кресло, у него была высокая, выше Серёгиной головы, спинка и широкие подлокотники.

Чьи-то осторожные, но уверенные руки быстро пристегнули ему ремнями локти. И таким же широким бурым ремнём охватили шею, намертво присобачив её к спинке кресла.

– Не жмёт? – заботливо поинтересовался Санька. – Если жмёт, ты не стесняйся, скажи.

Серёга молчал, глядя на него в упор. Чего он ломает комедию? Или так обычно начинают допрос?

– Я смотрю, у тебя знатный шрам на плече, – продолжал меж тем Санька. – Ты уж извини, погорячился я в лесу. Не стоило мне, конечно, руки распускать. Мы же вообще против подобных методов. Но и ты должен меня понять! Ты же мой личный раб, мне тебя сам Князь доверил – и вдруг ты бежишь! Знаешь, как я за тебя волновался! А вдруг бы ты от жары сдох или в болото провалился? Я бы о тебе тосковал. И вообще, ты раб, значит, вкалывать должен. А сегодня из-за тебя ваша бригада план не выполнила. Придётся теперь их наказывать. Не жалко своих ребят?