Без Оливии - Эни Майклс

Джакс вышел из сада со свойственным ему энтузиазмом, как ракета, направленная прямо на заднее сидение моей машины.

― Привет, ― сказала я с улыбкой, когда он сел на свое сиденье. ― Как дела в саду?

― Отлично! Я разукрасил тигра. Хотел фиолетового, так что я сделал его фиолетовым.

― Очень креативно, ― отозвалась я с гордостью, надеясь, что, возможно что-то из моего творчества понравилось ему.

― Моя воспитательница сказала, что тигры фиолетовыми не бывают, и заставила меня сделать его черно-оранжевым.

― Действительно?

Мне не нравится идея воспитателей дошкольных учреждений, которые подавляют его природный креатив.

― А что сделал ты?

― Я покрасил другого во все цвета радуги.

― Это мой мальчик! ― повернулась и подняла руку, улыбаясь, когда его маленькая ладонь дала мне пять. Я наблюдала, как он откинулся на спинку кресла, потянул за ремень и пристегнул его.

― Я сегодня немного свел своего учителя с ума.

― Что ты имеешь в виду? ― спросила я, находя его лицо в зеркало заднего вида.

― Ну, до этого мы должны были нарисовать картину нашей семьи. Мой учитель сказал, что мой рисунок неправильный.

― Неправильный?

― Да. Я нарисовал папу, Руби и маму с желтым кругом над ее головой. Один из этих полых шариков.

― Ты имеешь в виду нимб? ― спросила я, мой голос дрогнул при мысли о крошечном Джаксе, рисующем свою маму ангелом.

― Да, нимб. Тогда я нарисовал тебя, стоящей рядом с нами, и когда я показал своей учительнице, она сказала, что ты не являешься частью нашей семьи. Я сказал ей, что ты ― наша семья, но она только покачала головой глядя на меня и сказала мне, что я не прав.

― Она что? ― Конечно, это должно быть, какая — то ошибка. ― Она сказала вам, что я не являюсь частью вашей семьи?

― Она сказала, что мой папа не женат на тебе, поэтому ты не часть семьей.

Прежде, чем я смогла обуздать свои эмоции, то уже повернула автомобиль обратно в направлении детсада Джакса. Я припарковалась на стоянке, а затем открыла дверь Джаксу, и держа его за руку, мы пошли в здание. Я направилась прямо к его классной комнате, но остановилась перед дверью, опустилась на колени, чтобы посмотреть в глаза Джакса.

― Я хочу, чтобы ты остался здесь, в коридоре, хорошо?

― Ты собираешься ударить ее? ― его глаза были широко раскрыты и обеспокоены.

― Нет, я не собираюсь бить ее, ― сказала я и закатила глаза.

― Больше никаких боевиков для тебя, приятель. ― Я погладила его руку, пытаясь успокоить. ― Просто хочу поговорить с ней всего минутку. Но мне нужно, чтобы ты остался здесь.

Он кивнул головой, все еще глядя обеспокоено, так что я взъерошила его волосы и прошла мимо него в класс.

Я увидела его учителя, сидящей за своим столом. Она разбирала какие — то бумаги в аккуратную стопку. Она услышала, когда я зашла в класс и посмотрела на меня. Женщина выглядела озадаченной мгновение, но потом я заметила, что она поняла, кто я. Она встала, напряженная улыбка уже была на ее лице.

― Здравствуйте, госпожа Рейнольдс, ― отозвалась она, сложив руки перед собой.

― Пожалуйста, называйте меня Эвелин.

― Что я могу для вас сделать?

― Я просто забрала Джакса домой, и он сказал мне, что у него сегодня были некоторые проблемы в классе. Кое-что о фиолетовом тигре и картине, которые он рисовал. Он сказал, что вы сказали ему, что я не часть его семьи.

Я использовала свои пальцы, чтобы сделать воздушные кавычки вокруг слов, пытаясь подчеркнуть нелепость ее утверждения. Женщина открыла рот, чтобы заговорить, но во мне бил адреналин, и я не позволила ей остановить мою тираду.

― Я не в курсе, что вы знаете о трагедии, которую пережила его семья в этом году, но то, что вы можете не знать, что я была в жизни этого мальчика еще до того, как он появился в мыслях своих родителей. Держала руку его матери, когда она сделала тест на беременность. Была рядом, когда он родился. Была самым первым человеком, которому его мама доверил малыша, когда тому было всего три недели от роду. Я люблю этого ребенка каждый день своей жизни.

Я сделала паузу, пытаясь вздохнуть. Она вздрогнула, и я почувствовала, как подступили слезы.

― Эвелин, пожалуйста, давайте присядем.

Она показала на крошечные стулья для четырехлетних детей.

― Нет! ― не хотела кричать, но мои эмоции вырывались наружу, как лава, сначала медленно, потом они становились все жарче и жарче, когда еще больше гнева вывалилось из меня. ― Джакс потерял мать. Свою единственную мать. Она была моей лучшей подругой, и я обещала ей, что позабочусь о нем и его сестре. ― Я сделала еще один шаг к столу, за которым она все еще стояла, поднимая свою руку, чтобы ткнуть в нее своим указательным пальцем. ― Кто, черт возьми, вы такая, чтобы говорить ему, что я не являюсь частью его семьи? Вы не можете принимать такие решения. Не имеете права заикаться о таких вещах. К счастью, он умный мальчик и знал, что вы не правы, но факт остается фактом: вы не имели никакого права. Никакого права говорить ему подобное.

― Я никогда не подразумевала…

― Нет, я уверена, вы не подразумевали это, но может в следующий раз, когда открываете рот, сначала подумаете о том, что он потерял. Мальчик лишился любви всей своей жизни. Он потерял свою мать. Не пытайтесь отобрать еще больше любви у него. Он должен получить всю любовь, какую только может. И я могу дать ему много любви. Никогда больше не говорите ему, что я не часть его семьи.

― Вы правы. Мне жаль.

Ее тон, полный раскаяния и угрызения совести, застал меня врасплох. Она замолчала, очевидно, ожидая еще больше словесных оскорблений от меня. Но на меня вдруг навалилась усталость.

― Хорошо, ― вздохнула я, подняв пальцы, чтобы потереть свой лоб. ― Я не хотела быть такой стервой.

Съежилась от своих собственных слов. Я была в дошкольном классе и ругалась на учительницу Джакса.

― Не нужно извинений. Правда. Джаксу повезло с вами.

― Хорошо. Можно попросить вас об одолжении?

― Хм-м?

― Пожалуйста, не говорите ему, что тигры не бывают фиолетовыми. Ему всего