Чума приходит с запада - Сергей Соболев

— Можете задавать свои вопросы, синьор, — сказал адвокат. — Только прошу вас быть деликатным. Ведь эти женщины потеряли родного человека.

— Постараюсь.

— И еще просьба учитывать, что ведется следствие. Поэтому мои клиентки могут дать откровенные ответы не на все ваши вопросы.

— В полицейском протоколе указано, что синьор Витторио Джанини был свидетелем несчастного случая, а именно крушения яхты.

— Там написано, что он мог быть очевидцем, — уточнил адвокат.

— Да, пусть так. — Ветров решил не спорить по этому пункту, а двинуть в обход. — Синьор Джанини производил съемку в то утро, когда случилась трагедия. Он находился на обзорной площадке неподалеку от заповедника. Так указано в протоколе.

— Значит, так все и было, — сказал адвокат.

— Этот эпизод имел место быть между четырьмя и пятью часами утра, верно?

— Согласно фактам, установленным следствием, синьор Джанини находился в это время на обзорной площадке. О большем пока говорить не приходится.

— В тот же день он и погиб?..

— К сожалению, это так.

— Его нашли мертвым в Трапани, около одиннадцати утра?

— Так сказано в полицейском протоколе.

— Около семи утра того же дня на одном из местных сайтов был выложен видеоролик длительностью в пятнадцать секунд, на котором запечатлен момент взрыва яхты «Магеллан»…

— Я не видел этого материала, — после паузы сказал адвокат.

— Но наверняка слышали об этом? Как и о том, что ролик был выставлен синьором Джанини на его страничке в Интернете?

— Я не берусь утверждать, что все это соответствует действительности.

— Затем, спустя короткое время кто-то убрал из открытого доступа этот файл, не так ли?

— Мои клиентки не располагают такими сведениями. — Адвокат нахмурил брови. — Какие еще будут вопросы, синьор?

Ветров выдержал небольшую паузу. Вдова фотографа по-прежнему не проявляла ни малейшего интереса к их беседе. Зато ее мать очень чутко прислушивалась к звукам иностранной речи. Она не сводила глаз с того человека, который сидел по другую сторону стола.

— Вопрос у меня такой. Скажите, синьор Джанини заезжал домой перед поездкой в Трапани, утром во вторник?

— Мне об этом ничего не известно.

— Спросите у ваших клиенток.

Адвокат перевел вопрос на итальянский.

— Нет, — вяло отозвалась вдова. — Витторио домой не заезжал.

— Ты умом тронулась, Карла, — скрипучим голосом сказала старшая женщина. — Он приезжал, чтобы взять денег и переодеться.

— Но, мама!..

— Витторио сказал тебе тогда: «Мы, Карла, скоро будем богатеями», — продолжила та. — А ты сразу же рассказала мне! Забыла?!

Ветров, не подавая виду, что он и сам отлично разобрал слова женщин, вопросительно посмотрел на адвоката и попросил:

— Переведите, пожалуйста.

— Они говорят, что не помнят такого.

— То есть?..

— Они не помнят, приезжал Витторио в то утро домой или нет. Еще вопросы?

— Остались ли дома записи или фотографии, сделанные Витторио в то утро?

— Нет, ничего не найдено, — сказал адвокат.

— Поинтересуйтесь у женщин, пожалуйста.

Адвокат перевел вопрос на итальянский.

— Ничего не знаю, — пробормотала под нос вдова. — Не помню.

— Приезжали какие-то люди в штатском. Они все выгребли, — сказала старуха. — Забрали компьютер, которым пользовался Витторио, всю его аппаратуру, даже наши семейные фотографии! — Она высморкалась в платок, после чего продолжила свой сбивчивый рассказ: — На следующий день приехали люди из полиции. Весь дом перерыли, тоже что-то вынюхивали, ищейки! Я у них спросила: «Что вы роетесь? Что вам всем нужно?» А они мне в ответ выдали: «Закрой рот, старая карга, это не твое дело!» Представляете? Не зря мой покойный муж так не любил полицейских ищеек.

Ветров вновь вопросительно посмотрел на адвоката.

— Они сказали то же самое, что минутой ранее сообщил вам я.

— Что именно?

— Никаких фотографий или видеоматериалов, имеющих отношение к интересующему вас делу, у них в доме не обнаружено.

Пожилая женщина, сверля глазами мужчину, сидящего напротив, громко сказала:

— Я не знаю, связано ли это как-то с проклятой яхтой!.. Но Витторио убили в тот же день, зарезали, как свинью!.. — Женщина подняла руку с воображаемым клинком, сделала широкий замах и едва не зацепила ладонью опешившего адвоката.

Тот резко отодвинул стул, поднялся из-за стола.

— Все, прекращаем разговор, — сказал он по-итальянски, затем перешел на английский и добавил: — Извините, синьор, но я вынужден увезти отсюда моих клиенток.

— Двадцать тысяч евро за информацию, — сказал Ветров, перехватил взгляд пожилой женщины, напряженный, как будто она пыталась читать по губам, и повторил: — Двадцать тысяч евро.

Дамы в траурных одеждах тоже поднялись со своих мест.

— Вот так! — Пожилая женщина сжала губы и как бы с усилием провела воображаемым клинком снизу вверх. — Вспороли брюхо парню! От паха и до грудной клетки!

Адвокат увел расстроенных женщин.

Спустя еще несколько минут офис синьора Поццо покинул и рослый шатен, приехавший в этот сицилийский городок из далекой северной страны.

Кровать огромных размеров идеально подходит для занятий любовью. Особенно в тех случаях, когда ты занимаешься сексом не с одним, а сразу с двумя мужчинами. И с какими!..

Справа от нее лежит Николо, слева — его младший брат. Или наоборот? Да какая, в сущности, разница?! Оба хороши, сложены просто божественно.

Голова у Алисы идет кругом. То ли от шампанского, выпитого накануне, то ли от того, что она оказалась в постели с двумя такими красавцами. Эти божественно сложенные мужчины, братья, так похожие друг на друга, знают толк в любви. Они не торопят события. Их ласки пока еще нежны, прикосновения легки и приятны, как предрассветный ветерок, задувающий с залива.

В какой-то момент ей захотелось большего, чем эти легкие, дразнящие прикосновения. Чего-то по-настоящему горячего, живого, чувственного. Ее ладошка скользнула по гладкой прохладной поверхности…

Паоло?

Николо?

Да какая разница! Оба красавцы, наверняка опытные любовники.

Однако рука женщины не обнаружила того, ради чего она совершила это путешествие. Даже намека не нашлось. Как сказал минувшим вечером менеджер отеля: «Ничего».

«Странно, — подумала она. — Они оба красивы, сложены почти совершенно. Когда Микеланджело ваял своего Давида, ему, должно быть, позировал их молодой предок. Но у мраморного Давида — а я видела оригинал во Флоренции — есть нечто, что указывает на его гендерную принадлежность. Пусть даже не живая плоть, а ее подобие, изваянное из мрамора. А у этих двоих нет абсолютно ничего.