Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура - Альфред Рамбо

Трудно представить себе, чем были тогда городские поселения и что представляли собой обитатели городов. Новые местечки теснились вокруг замка, аббатства или церкви; древние города, некогда весьма обширные, уничтожали свои старые предместья и скучивались, чтобы в случае нападения площадь, которую пришлось бы защищать, была меньше; так, в Париже, Бордо, Эвре, Пуатье, Сансе в настоящее время находят развалины римских памятников за оградой стен, которую устроили себе эти города в эпоху нашествий. Все города по мере возможности окружали себя укреплениями, зубчатыми стенами и рвами и усеивали свои контрэскарпы западнями, засеками и частоколами. Внутри них население, хотя и немногочисленное, должно было жить в тесноте, и это отразилось на архитектуре домов. Римское жилище располагалось в ширину, имело внутри большой двор, атриум и было вообще очень невысоко; теперь атриум исчезает, застраивается, и крыша возвышается над целым рядом этажей, выстроенных, может быть, уже с выступами, чтобы сберечь еще больше места. Украшением городов служат лишь памятники, которые остались от времен римского владычества, если только их не употребили для каких-нибудь экстренных нужд (так, храм Везоны в Периге был превращен в башню для целей защиты, а амфитеатр в Ниме приютил в себе часть жителей и образовал настоящий квартал) или если их не разрушили, чтобы употребить материал на новые постройки, особенно на фортификационные работы. Между церковью и жилищем сеньора, расположенным обычно в стороне, на крутом холме или искусственном возвышении, проводил горожанин свою однообразную жизнь и был счастлив, если частная война или набег грабителей не навлекали на его жилище и на него самого ужасов осады и штурма.

Политических прав не существовало: сеньор или его приказчики полновластно распоряжались жителями, налагали на них повинности, подвергали аресту и судили.

Гражданское положение жителей также должно было ухудшиться; действительно, число свободных людей, по-видимому, значительно уменьшилось как в городах, так и в селах; только города Юга, благодаря своему привилегированному положению, может быть, отчасти избежали такого социального упадка; но на Севере он представлял собой всеобщее явление: там сохранили свою независимость только те, кто сделал своим ремеслом ношение оружия за сеньором и жил за чужой счет.

Таким образом, с VI по X в. горожане не играют никакой роли в обществе, и епископ Адальберон в знаменитой поэме, обращенной им к королю Роберту, принимает в расчет только два класса: людей церкви и дворян, за которыми, но гораздо ниже, стоят крестьяне, обрабатывающие землю.

Первые объединения городских жителей. Тем не менее было бы ошибочно утверждать, что городская община как таковая совершенно не существовала в ту эпоху, то есть не имела никакой реальности вне составлявших ее индивидуумов. Уже тогда городское население начинает группироваться.

Во-первых, следует думать, что право суда не было исключительной привилегией сеньора. В Страсбурге, как показывает один документ, относящийся к концу X в., епископ вполне самостоятельно избирал своих должностных лиц, исключая advocatus, который пожизненно производил высший суд над горожанами и которого он назначал «по выбору и с согласия церковнослужителей и горожан» (cum electione et consensu canonicorum ministerialium et burgensium). Мало того, мы знаем, что в каролингских трибуналах, где председательствовали графы или их mis si, заседало в качестве асессоров известное количество свободных людей — постоянных судей, выбранных из числа местных жителей, так называемые скабины (scabini). Этот институт, по-видимому, удержался как в южных, так и в северных городах, потому что мы снова встречаем его здесь в XI в.: это был как бы первый орган общины, неполный, зависевший от сеньора, который назначал скабинов, но все-таки независимый, так как они избирались, по-видимому, на всю жизнь и с согласия (по крайней мере, формального) жителей.

С другой стороны, институт товарищества был очень распространен в Средние века: когда полиция и законы оказывали недостаточную защиту индивидууму, он должен был защищать себя сам и тогда естественно прибегал к ассоциации с другими. В одних местах возникают ассоциации купцов, как в Валансьене, где общество купцов носило название Frairie de la Halle basse, в Арра и во многих городах Северной и Восточной Франции. В английских местечках процветали лиги мира, Frith Gilds, члены которых, проникнутые чувством общей ответственности, клялись помогать друг другу при всяких обстоятельствах, поддерживать друг друга и мстить один за другого. В иных местах жители соединялись с религиозной целью, чтобы вручить себя покровительству святых, и составляли, таким образом, открытые или тайные общества, носившие название братств или благотворительных обществ.

Возникновению в среде городских обитателей таких отношений, которые должны были в конце концов сплотить их в одну общину, способствовали, конечно, и многие другие причины. Будучи подвластны одному и тому же сеньору, судимы одним и тем же судом и связаны с одной и той же церковью, они терпели одни и те же злоупотребления и участвовали в одних тех же выгодах: естественно, что вследствие солидарности интересов между ними устанавливалось нечто вроде корпоративной связи и в то же время создавались обычаи, подготовлявшие муниципальное обычное право. Работы, направленные на общую пользу, требовали общего соглашения. Такое же влияние имели и общественные бедствия. В Бове в конце XI в. спор, вызванный тем обстоятельством, что красильщики присвоили себе исключительное пользование водами реки Терена, обнаружил как вражду населения против капитула, так и существование общинной связи.

Конечно, нельзя утверждать, что в этих неопределенных органах лежал зародыш муниципального строя; городской автономии еще нет и в помине, и ее даже нельзя предвидеть. Но пусть водворится порядок, пусть возродится торговля, пусть населятся города, пусть городское население осознает свою силу — и оно найдет в этих едва намеченных группах точку отправления для развития коммунальной и привилегированной организации.

И вот настал день, когда города потребовали у своих сеньоров обеспечений против произвольной эксплуатации, которой они подвергались, когда некоторые из них потребовали и получили относительную автономию, когда эти рабы и крестьяне, о которых епископ Адальберон говорил с таким презрением, начали заключать договоры со своими господами, как равный с равным. Этот процесс освобождения городов, охвативший с конца X по XIII в. всю Западную Европу, получил название коммунальной революции.

Происхождение городских учреждений. Как это часто случается, историки подыскивали глубокие и сложные причины для этого весьма простого явления и относили его происхождение ко временам античной древности. Одни думали, что эта революция состояла лишь в восстановлении древних римских учреждений; они тщательно подбирали все внешние черты сходства между коммунальной системой и римской муниципальной организацией времен упадка, подчеркивая особенно слова municipium, consul, libertas romana, часто употреблявшиеся в Средние века. Эта гипотеза теперь оставлена, потому что, как мы видели, то устройство, которое дал городам Рим, исчезло без следа. Что касается совпадений, которые поражали этих историков, то они легко объясняются употреблением латинского языка и необходимостью обозначать новые учреждения античными именами, более или менее пригодными для этой цели.