Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин - Бехруз Курбанов

Во второй половине чётных дней Аъзам оставлял Азима решать математические или логические задачи, или отправлял решать их дома, и уходил по делам, которым было ещё рано посвящать сына.

В первой половине только двух нечётных дней Аъзам брал сына на рынки и за прилавками обучал торговле на практике. Они торговали то за мясной лавкой на главном рынке, то за лавкой со специями на рынке Гани15, восточном базаре, то продавали ткани Гайрата на южном базаре. За какой лавкой бы не стоял Азим, отец обучал хорошему поведению и общению с покупателями.

— «У людей бывает разный нрав. Приходят богатые, бедные, бывает, что разгневанные или опечаленные, счастливые или раздосадованные, надменные или общительные, и все они обращаются к продавцам под стать их настроению и нраву. Запомни, ответ всем должен быть одинаково вежливым и с улыбкой. Всегда давай столько, сколько просят, и никогда не спорь, если покупатель чем-то недоволен».

Обучение Азима при отце продолжалось три месяца. Видя, что сын быстро схватывает уроки, Аъзам решил дать немного самостоятельности Азиму. Так, с первых дней месяца Шахривар16 Азим по пять дней в неделю проводил на том или ином рынке за прилавком и сам торговал. Хозяева этих прилавков наблюдали за ним в стороне, иногда подсказывали и помогали ему, хотя к Вомику это не относилось. Этот нагловатый торгаш был рад тому, что Азим работал вместо него.

— Не понимаю, — негодующе произнёс Вомик. — Ты ведь и так наследник отца, сын Аъзама, — он почесал затылок и снова посмотрел на Азима. — Всё его дело и богатство однажды перейдут тебе. Зачем тебе торчать тут, толкать картошку дряхлым старухам?

Азим, стряхивая пыль с рук, ответил, не глядя на Вомика:

— Не дорого то, что получено даром. Заслуженное трудом и потом ценится в глазах у многих.

Поняв, что его руки ещё не раз испачкаются в пыли, Азим оставил затею вытирать их каждый раз и, повернувшись к Вомику, добавил:

— Вы правы, аки Вомик, в своё время я займу место отца, как он занял место моего деда. Но каким я буду сыном и как я буду смотреть в его старческие глаза, если провороню всё его дело? Как будут о нём отзываться, если я растрачу всё унаследованное богатство и не смогу продолжить наше семейное дело, потому что у меня в голове гулял ветер? Нет, я хочу научиться у него всему, а потом обучить своих детей, когда они у меня будут, чтобы мой отец в старости мог спокойно и гордо лежать на топчане под виноградом, облокотившись о подушку и попивать зелёный чай с мёдом.

— Да-а, — неоднозначно протянул Вомик, — если ветер и гуляет в чьей-то голове, то точно не в твоей.

Азим коротким кивком поблагодарил его и повернулся в сторону нового покупателя, которому были нужны мешок картофеля, лука и моркови. Азим помог загрузить всё это на тележку, а в это время Вомик нетерпеливо теребил руками по пузу. Когда Азим вернулся, Вомик, чавкнув, спросил:

— Так, когда же ты взглянешь на мою дочурку, а? Я бы очень хотел иметь зятя, как ты.

— Хах! — не сдержался Азим. Он посмотрел на Вомика, чьи выжидательные глаза буравили его насквозь. — В своё время, — пообещал Азим.

Нельзя винить Вомика за такую бестактность. Он, как и любой другой отец, хочет выдать дочь за здорового, симпатичного, умного, ответственного и обеспеченного молодого человека. Азим соответствовал всем этим эпитетам и, узнав про его привилегию, Вомик искал возможности свести с ним свою дочь, пока он торчал за его прилавком.

День выдался жарким и сухим. Ветер застенчиво изредка поддувал и его тёплые порывы ещё больше вызывали жажду. Азим хотел отойти за водой, но ближе к вечеру людей на рынке стало ещё больше.

Азим проголодался и устал, а от постоянной пыли от продаваемой картошки у него пересохло в горле. Ему хотелось пить, но Вомик выдул всю воду. Юноше уже казалось, что его окунули в пыльную ванну и он сам вот-вот превратиться в картошку.

За весь день он обслужил больше ста покупателей. Его белая длинная рубашка пропахла луком и потом. Азиму хотелось после работы плюхнутся в ручеёк, что бежит посреди посевных земель его отца, и не вылезать из него аж целый час.

Вомик тоже проголодался и нетерпеливо покусывал губы, жалея, что не сказал дочери принести ему ещё еды. Так, Азим мог бы ещё раз посмотреть на неё. При его запасе жира, голод терзал Вомика больше, чем жажда. Грузный хозяин прилавка не любил много кушать. Нет, он ел много, но не за один раз. Он ел скорее часто, чем много. Он в который раз пересчитывал вырученные за сегодня монеты, чтобы отвлечься, но журчащий желудок не хотел успокаиваться. Потому Вомик съел морковь, которую помыл в деревянном ведре. В нём он окунал голову, чтобы хоть как-то охладиться.

С лица Вомика упала капля пота на его тряпичный кошель, и он снова повернул свою тяжёлую голову в сторону ведра. Первое время Азим с отцом приходили к Вомику и оставались за его прилавком до полудня. Юноша заметил его ведро, но не знал для чего оно. Вряд ли для питья, заключил Азим, судя по грязным краям. Но, проведя с ним уже целый день на рынке, юноша понял для чего предназначено это ведро. Жирный мужчина не мог переносить жару, особенно в сухой день, когда солнце обжигает голову даже через навес. Потому Вомик часто окунал свою голову в это ведро. Азим сосчитывал до десяти прежде, чем Вомик вытаскивал голову из воды.

— «Ох, шукр!» — выдыхал он каждый раз с облегчением и наслаждаясь тем, что вода стекает с его лысой башки и мочит его рубашку.

Он и Азиму каждый раз предлагал освежиться, но юноша всегда вежливо отказывал, стараясь не выдать, что он брезгает.

Вомик сунул мешочек с овальными монетами под прилавок, неуклюже встал и подошёл к ведру с водой. Ухватился руками за края и, громко задержав дыхание, погрузил голову в воду. В этот раз Азим досчитал до пятнадцати, пока Вомик не вытащил голову из воды.

— Ох, шукр! — вздохнул он и вернулся на место. — Сколько? — спросил он, сев и скрестив ноги под собой.

— Я сосчитал до пятнадцати! — ободряюще ответил Азим.

— Делаю успехи, сын Аъзама, — довольно улыбнулся Вомик.

— Какими такими успехами тучной Вомик хвастается на этот раз, ха-а?! — спросил неожиданно появившийся молодой человек с широкой усмешкой на квадратном лице.

Этот