Ночная охота - Ребекка Кантрелл

Все так же нежно прижимая ее к себе, Стоун обратил внимание на обоих афганцев – те стояли рядом с лежанкой, той, что поменьше размером. Один из них опустился на колени и, подняв с пола щепотку белого порошка, поднес его к губам. Порошок был с виду похож на соль. Судя по тому, что афганец сморщился и сплюнул, так оно и было – соль.

Джордан отметил, что лежанку окружало кольцо белого порошка, а со спинки кровати свисал обрывок веревки. Афганцы, склонив головы, о чем-то посовещались между собой и перевели взгляды с белого соляного круга на девочку. Как показалось Джордану, с подозрением и изрядной долей страха.

– В чем дело? – шепотом спросил у сержанта Маккей.

– Не знаю.

На его вопрос ответил Этертон:

– Согласно местному фольклору, в этих местах призраки или джинны часто нападают на спящих, и защититься от них можно, лишь окружив себя кольцом из соли. Мать, по всей видимости, решила таким образом защитить свою дочь. Ведь они работали в тени Шар-э-Голголы. Наверно, она так и поступила. Тут в горах творится такое, что в безопасности себя невозможно чувствовать даже в городе.

Джордан с трудом сдержался, чтобы не сделать круглые глаза. С другой стороны, он не горел желанием выслушивать профессорский вздор. Тем более в эти минуты.

– Что тут случилось, по словам девочки?

– Она сказала, что археологи вчера что-то нашли. – Ученый пощелкал по своему гипсу и состроил гримасу. – Понять трудно, меня-то здесь не было. В любом случае тоннель, который рыли мои коллеги, привел их к тайнику, где оказалась масса костей. И человеческих, и костей животных. В ближайшие дни они собирались выносить их наружу.

– А минувшая ночь? – спросил Джордан.

– Я как раз собирался об этом спросить, – ответил ученый с легким раздражением.

Он продолжил задавать девочке вопросы, и Стоун почувствовал, как напряглось детское тельце. Девочка покачала головой и закрыла лицо, отказываясь говорить дальше. Дыхание ее участилось, а жар ее тела, казалось, вот-вот прожжет ему куртку.

– Не надо больше ни о чем ее спрашивать, – сказал сержант, чувствуя, что ребенку может стать еще хуже.

Но Этертон, не обращая внимания на его слова, бесцеремонно схватил девочку за руку. Джордан заметил, что у нее на запястье намотан обрывок веревки. Неужели ее привязывали к кровати?

Вопросы Этертона звучали резче и настойчивее.

– Профессор, она – несчастный, измученный ребенок, – сказал Джордан, убирая его руку. – Оставьте ее в покое!

Маккей грубо оттолкнул ученого в сторону. Тот попятился назад и вскоре уткнулся спиной в стену. Затем посмотрел на девочку так, будто она внушала ему страх. Но почему? Она всего лишь напуганный маленький ребенок. Девочка посмотрела на Джордана, и тому показалось, что она вот-вот сгорит прямо у него на руках. Глаза ее сверкали непонятным внутренним огнем. Она попробовала что-то сказать ему слабым, умоляющим голосом и тут же сникла, как будто впав в забытье. Когда же она в последний раз что-то пила или ела?

– Хватит на сегодня, – сказала Джордан Маккею. – Ей нужна медицинская помощь.

Вытащив фляжку, он отвинтил крышечку и заставил девочку сделать глоток. Малышка что-то еле слышно прошептала, но так тихо, что Джордан ничего не расслышал, как будто это были не слова, а вздохи.

Профессор Этертон мгновенно побледнел. Он посмотрел на двух афганцев, как будто желая удостовериться в том, что не ослышался. Азар молча попятился к двери. Фаршад приблизился к кровати и шагнул внутрь очерченного солью круга. Там он наклонился, чтобы подсыпать соли туда, где только что брал щепотку, и тем самым замкнуть круг.

– В чем дело? – спросил Джордан.

– Какого дьявола тут происходит? – это подал голос Маккей.

– Последние слова, которые сказала девочка, – наконец заговорил Этертон. – Это не местный диалект. Это бактрийский язык. Тот самый, что был на записи.

Вот как? Джордан не мог с точностью сказать, так ли это. Он был вообще не уверен, что девочка что-то сказала, а если и сказала, то вряд ли профессор мог ее услышать. Тогда в Кабуле он прослушивал запись раз за разом. Слова, прозвучавшие в самом ее конце, не были похожи на то, что только что сказала девочка. Он хорошо помнил те слова. Глубокие, как будто шедшие из самого человеческого нутра, они звучали злобно и яростно: «девочка наша».

Этот голос мог принадлежать лишь тому, кто властно заявлял о своей добыче. Может быть, это был ее отец…

– И все-таки что она сейчас сказала? – уточнил Джордан, чувствуя, как недоверие к профессору берет над ним верх. Как может десятилетний ребенок разговаривать на мертвом языке, на котором никто не говорит вот уже много столетий?

– Она сказала «не отдавайте меня ему».

Где-то снаружи, за стенами дома, пронзив ночной туман, раздался протяжный звериный рык. Через мгновение ему ответил другой.

Снежные барсы. Джордан посмотрел в окно, отметив про себя, что солнце село примерно полчаса назад и, как это бывает в горах, сумерки тут же сменились непроглядной ночью. С заходом солнца барсы снова выйдут на охоту.

Азар в панике бросился к выходу. Фаршад позвал товарища, умоляя вернуться, но тот его как будто не слышал. Еще секунда, и он исчез в темноте. Последовала долгая гнетущая тишина. До слуха сержанта доносилось лишь легкое шуршание падающего снега.

Затем, примерно через минуту, раздался треск автоматной очереди, а за ней жуткий, душераздирающий крик. Он доносился откуда-то издалека и одновременно как будто из-за двери. В этом крике смешались боль, кровь и первобытный ужас. Затем снова стало тихо.

– Маккей, прикрой вход! – рявкнул Джордан.

Капрал бросился вперед и плечом захлопнул открывавшуюся внутрь дверь.

– Купер, попытайся связаться с батальоном рейнджеров, расквартированным в Бамиане. Скажи, что нам срочно нужна помощь. Быстро!

Пока Маккей держал под прицелом дверь, сержант отошел от стола и, не выпуская девочку из рук, опустился на пол. Тяжело дыша, она прижималась к его боку.

Джордан снова вытащил оружие и взял под прицел окно, ожидая, что в него могут запрыгнуть огромные хищные кошки.

– Что будем делать, сержант? – спросил Маккей.

– Будем ждать прибытия небесной кавалерии, – ответил Джордан. – Надеюсь, они смогут быстро поднять своих стальных птичек в воздух.

Купер покачал головой и взял в руки радиопередатчик.

– Нет приема. Мертвый эфир. Нет смысла даже пытаться в такой снегопад.

Этертон посмотрел на девочку так, будто это она сломала их передатчик. Джордан еще крепче прижал ее к себе.

– Кто-то еще, кроме меня, слышит это? – спросил Маккей, немного склонив голову набок.

Джордан напряг слух и знаком велел остальным сохранять тишину. Из темноты, из-за стены падающего снега, до них донесся какой-то еле различимый шепот. Понять слова было невозможно, но этот звук действовал ему на нервы, как плохо настроенный радиопередатчик. Ему вспомнилось, что совсем недавно он подумал, что его уже ничто не способно удивить. Придется пересмотреть эту точку зрения. Ведь то, что происходит с ним сейчас, не укладывается ни в какие рамки.