Синдром рыжей мыши - Броня Сопилка

   – Да ладно, не парься. Можешь оставаться, – ухмыльнулся он и ехидно добавил: – Если не боишься, что я на тебе усну.

   На мне? В его устах это так двусмысленно прозвучало… Это он шутит или издевается? Не знаю, боюсь или нет, но покраснела я, кажется, до самой банданы…

   – Н-не страшно. – Я закашлялась, скрывая смущение. – Мне к окну?

   – Не-а. У окна моё место. Лады, - Дэн хлопнул ладонью по спинке кресла. - Ну что, народ, погнали к Настоящей Жизни?! – гаркнул он на весь салон, да так, что у меня в ушах зазвенело.

   Упомянутый народ вразнобой заорал: «Погнали!», «Да-а-а!», «Круто!»,тренькнули гитары, прогремел бодрую дробь бубен. Да уж, в ближайшие часы водителю будет весело.

   – Поехали, - Дэн махнул рукой шофёру и с облегчённым вздохом плюхнулся рядом со мной, у окна. - А я спать. Меня не будить, при пожаре выносить первым. Будешь моим личным цербером, мелочь пушистая? – и так улыбнулся, что у меня дыхание перехватило.

   – Конечно, - кивнула я, не зная, что делать – то ли радоваться, что я уйму времени буду сидеть рядом со своим кумиром, то ли огорчаться, что он назвал меня пушистой мелочью.

   Ладно. Буду радоваться. В конце концов, Москва тоже не сразу строилась!

   Ева

   Она с детства терпеть не могла автобусы, потому что её в них тошнило. Лет до четырнадцати мучилась страшным образом… а потом был Крым и местное вино, после которого поездка по горному серпантину показалась Еве до ужаса приятной. Оказывается, в машине может быть не только противно! И она начала возить с собой вино.

   Но какое вино среди кучи зелёных студентов? Они же учуют. Позорище – тётке тридцать один, а она бухает в автобусе. Тем более что Дэн запретил любой алкоголь. А Ева никогда не относила себя к людям, нарушающим правила с поводом или без. Придётся обойтись жвачкой.

   Она как раз сосредоточенно открывала мятный «Орбит» – никак он не хотел поддаваться – когда рядом кто-то плюхнулся. Посмотрела на соседа – и непроизвольно подалась ближе к окну. Богатырь этот татуированный… Неужели в другое место сесть не мог? Он же здоровенный, даже плечом её задел.

   – Доброе утро, – прогудела эта иерихонская труба, глядя на Еву с откровенной ехидцей в глазах. Мол, попробуй, выгони. Но скандалить на пустом месте она не любила, поэтому просто кивнула.

   – Доброе, коль не шутишь.

   Интересно, чем она этому богатырю так не угодила? Ещё в прошлый раз, когда сия громадина сверлила её взглядом, Ева решила: видимо, он посчитал её искательницей приключений на пятую точку, а может, и любительницей молоденьких мальчиков. Смешно. После развода ей было совершенно не до мальчиков – кости бы собрать. Спасибо дяде Максиму, отцу Дэна, подсобил с этим походом. Вдруг получится отвлечься? А то тошно, сил нет.

   Ева едва слышно вздоxнула и продолжила открывать «Орбит». Открыла и под ехидно-любопытным взглядом татуированного богатыря начала отсчитывать жвачку. Раз, два, три, четыре… хватит, наверное. И в рот.

   – Зачем тебе столько жвачки? – поинтересовался парень, глядя на её губы. Ева мысленно чертыхнулась. Понадеялась, называется, что мужиков её возраста в студенческом походе не будет. Не дай бог начнёт клеиться! Всё настроение собьёт. Хотя… разве оно у неё есть?

   – Ты же не хочешь, чтобы меня на тебя стошнило? Вот затем.

   – Ясно, - хмыкнул богатырь. - Значит, ты не только руками-ногами слаба, но и вестибулярным аппаратом. И как в списках оказалась?

   – Тебе-то что? - Ева подняла брови, глядя своему соседу по креслу в глаза. – Как надо, так и оказалась.

   – Понятно. Нормальные герои всегда идут в обход, да?

   – Почти.

   Был у неё вариант походить на тренировки Дэна, но Еве еще в первый раз надоело позориться перед молодёжью. Она, конечно, не деревянная, у иных девиц на десять с лишним лет моложе неё и похуже получалось, но дело не в этом. Ева чувствовала себя бабушкой, невесть как затесавшейся в группу младших детсадовцев. Смотрела на этих цветущих девчонок, до боли молодых мальчишек – и как никогда ощущала собственный возраст.

   Дерьмовое чувство, особенно если три месяца назад развелась с мужем.

   Поэтому Ева решила пойти в обход и договориться с дядей Максом. Тем более что он с самого начала предлагал такой вариант, говоря, чтобы она не дурила и не пыталась побить младенцев.

   Дядя Макс был, как всегда, прав.

   В этот момент что-то завопил Дэн,и Ева вздрогнула от неожиданности. Следом за этими воплями раздались и другие, после затринькала гитара, забили бубны… Бубны?! Откуда здесь бубны?!

   Дурдом. Зачем она в это ввязалась?

   Автобус тронулся, и почти сразу Ева поморщилась от накатившей тошноты. Ничего, ей не привыкать терпеть неудобства. Главное – не забывать менять почаще жвачку и…

   Не обращать внимания на соседа.

   – А ты от этой своей тошниловки никакие таблетки не пьёшь?

   – Нет, - буркнула Ева, закапываясь поглубже в кресло. - От таблеток у меня судороги.

   – Судороги? - удивился богатырь. Наверное, незнакомое слово.

   – Они самые. - И тут Ева кое-что вспомнила. – Тебя как зовут-то?

   – Драго.

   Хм. Сказанное рокочущим басом прозвище – ну не имя же это! – отозвалось дрожанием внизу живота. Др-р-р-раго. Ρ-р-р.

   Дурдом.

   Или детский сад?

   – А по паспорту?

   Он чуть заметно усмехнулся, но любопытство удовлетворил.

   – А по паспорту я Евгений.

   – Женя, значит. Интересно… А фамилия?

   Богатырь поморщился.

   – Мышкин я.

   – О, – Ева не удержалась от улыбки, хотя в этот момент водитель затормозил, и желудок в очередной раз подскочил к горлу. – Неплохо. Ты просто человек контрастов. Ну что, будем знакомы. Я Ева Эрис.

   Пока действительно неплохо. К концу поездки, конечно, будет гораздо хуже… Но, как она любила повторять: главное – выжить.

   Саша

   Эту поездку я запомню надолго…

   Первые три часа прошли под знаком «песни и пляски». Шучу, конечно, плясок не было, а вот песни – были. Горланил народ знатно, и я не представляю, как Дэн умудрялся давать храповицкого под подобные трели. Но ему, видимо, не привыкать. Да и видок у него был, как у зомби. Вряд ли он спал последние пару ночей – чтобы организовать такую ораву, куча времени нужна…

   Правда,иногда Дэн всё же открывал глаз – один, сонный и слезящийся, – и неизменно напарывался на мой влюбленный взгляд,ибо не смотреть на него я не могла. Я страшно смущалась и вспыхивала, как склад боеприпасов от брошенной спички, а Дэн то сладко зевал, то опять отключался или устраивался удобнее, задирая колени повыше и прижимая их к спинке переднего кресла, а спиной уползая куда-то вглубь своего. Интересная поза, как эмбрион практически… Надо взять на заметку. Но я была слишком возбуждена, чтобы спать, да и виды из окна автобуса ко сну как-то не располагали. Красота там была неописуенная! Небо всех оттенков – от светло-голубого до нежно-розового, даже сиреневого, ярко-белое солнце,и череда лесов, полей, глубоких оврагов и рек. И зелень, зелень, зелень повсюду. Благодать!