Смерть в темпе «аллегро» - Константин Валерьевич Ивлев

спросят – можно и не отвечать: с какой это стати, вы же ничего не нашли. Тайна следствия и всё тут.

Тем временем приближался обеденный перерыв, и, поскольку сообщений о новых злодеяниях не было, сыщик со спокойной совестью отправился в новый трактирчик на углу. Там он заказал какой-то недорогой и на удивление вкусный восточный суп, пару печеных, маслянистых, еще горячих пирожков и кружку пива. Во-первых, что с ним станет от одного стаканчика? Тем более, что с закуской. Во-вторых, есть повод: хорошо поработали сегодня. И в-третьих – а почему бы и нет?

Но пиво произвело эффект необыкновенный: вместе с наваристым супом – жирным и пряным, – золотистыми пирожками с картошкой и зеленью, оно на редкость сильно ударило в голову. Со второго глотка Владимиру Алексеевичу внезапно стало тепло и уютно, в голове носился приятный шумок, который не позволял серьезным мыслям не только задерживаться, но даже появляться. Холодное пиво, проливаясь в желудок, казалось по-своему обжигающе-горячим и странно напоминало кипяток – вот только пузырьки совсем мелкие.

На лице сама собой расплылась довольная улыбка, которая бывает у человека, впервые узнавшего вкус шарантского коньяка или «Понсарден-Клико». С одной кружечки – поллитровой, не больше – Уваров развеселился и как-то неожиданно заказал вторую. Немного позднее, направляясь к участку, он не только зарекся пить в обед, но даже стал довольно чисто, хотя и не в меру громко, напевать «Я люблю вас, Ольга».

По возвращении выяснилось, что обед растянулся на полтора часа – но донесений по-прежнему не было и заниматься было нечем. Оно понятно – извозчиков в столице море разливанное, и пока их всех опросишь.

Владимир Алексеевич сел на диван и, сам себя не контролируя, тут же наполовину лег – а потом, чтобы устранить недосказанность, лег полностью. Не прошло пяти минут, как он задремал, позабыв и про убийства, и про сегодняшний выезд, и даже про чудаковатого профессора, который все еще казался ему странным, но теперь почему-то вызывал у него симпатию.

А пока холодное пиво в трактире переливалось из высокой конической бутылки в пузатый бокал и осаждалось сверкающим янтарем под белой пенной шапкой, пока оно смешивалось с горячим, только с огня, супом, Антон Карлович ждал у себя первого агента.

Тот заставил себя ждать с полчаса: высокий, но из-за своей сутулости кажущийся много ниже ростом письмоводитель библиотеки робко заглянул в кабинет: «Разрешите? Виноват-с, начальство не отпускало, ваше высоко…»

– Видел кого из них? – Филимонов протянул чиновнику две фотографии с убитыми.

– А как же-с? Видел, обоих знаем-с. Первый – это сын господина профессора Званцева, регулярно видели в читальной зале. А второй – сын Павла Андреевича Васильевского.

– Тоже в читальне бывает – со Званцевым?

– Никак нет-с, они больше по кабакам специализировались, – потупившись, через силу выдавил чиновник.

– Вместе их видел?

– Никак нет-с! Ни разу-с.

Филимонов задал еще пару вопросов и отпустил письмоводителя: ничего нового его показания не дали. Второй, третий, четвертый агенты знали еще меньше. Наконец очередь дошла до старика Каримерова, служившего в Мариинке вечным вахтером.

Антон Карлович в очередной раз протянул две фотографии. Он уже потерял надежду узнать что-либо – его всезнающие агенты знали либо одного, либо другого, а то сразу обоих – но вместе их в последнее время не встречали.

Старик бросил взгляд на карточки: «Ну как не знать? Васильевский, – ткнул сухим пальцем. – Известный баловник. А это Званцев».

– Верно, – подтвердил сыщик. – Видели кого-нибудь из них в последние дни?

– Вчера видел, на «Гугенотах». В одной ложе сидели. А что, ваше высокородие? – судя по карточкам, оба нынче уже покойнички?

Филимонов пробурчал в ответ что-то неопределенное: это была первая и единственная пока зацепка, не попытаться потянуть за эту ниточку, уходить куда-то в сторону было бы просто глупо.

– Где они сидели?

– В ложе Васильевского, сидели вместе.

– Дамы были?

– В опере? – удивился вахтер. – А как же! Были – и множество.

Кому другому из агентов Антон Карлович ответил бы без церемоний: «Дурак, соображать надо», но старику он просто, без доли иронии или недовольства ответил «в ложе».

– Нет, в ложе не было. Двое мужчин было, кроме убитых.

– Узнаете, если увидите? – не скрывая надежды, спросил сыщик.

– Да что их видеть-то? У нас в ложах всегда одни и те же лица: Виктор Васильевский – кузен первого, и брат второго покойника, Михаил Званцев.

Статский советник записал оба имени и постучал карандашом по столу. Самое время было задать вопрос, не случилось ли вчера чего-нибудь необычного. Собственно, это он и спросил.

– Необычного? Пожалуй, что и нет… Все как обычно: они пришли к первому акту, послушали, заказали шампанского в первом антракте, во время третьего акта его выпили. После второго антракта – он у нас перед четвертым актом идет – ушли.

– Все вместе?

Старик на секунду задумался: глаза сощурились, а голова как-то по-совиному повернулась вбок. «Нет, – заметил он, медленно выговаривая каждое слово. – Ушли в антракте только Званцевы. Васильевские досидели до конца. Ну и дал вчера Мазини, доложу я вам: пел как никогда».

Филимонов мрачно отстучал бетховенское «так судьба стучится в дверь». Она действительно стучала: до тех пор, пока не найдут извозчика, она делала это в мрачном до-миноре.

– Поменьше о Мазини и побольше об убитых, попрошу вас.

– Так больше ничего и не произошло, ваше высокородие. Званцевы ушли, а те остались, дослушали до конца.

– А дальше? – нетерпеливо продолжал гнуть линию допроса Филимонов. – На чем они уехали? И те, и другие – знаете?

– Не могу знать, ваше высокородие. Я до конца пятого акта не выходил. Можете у швейцара на выходе спросить, да только пустой номер – он же из молодых, никогда ничего не помнит. Это мы, старая школа…

Старик еще долго бы упрекал молодежь во всех смертных грехах, но статский советник поднялся из-за стола и пробасил: «Ясно. Если еще что узнаете про этих двоих или убитых, сообщите. Мало ли – фраза какая, упоминание – что угодно. А я пока поговорю со свидетелями».

Агент неслышно вышел из кабинета, а Филимонов снова сел в кресло и недовольно пошевелил усами. Поводов быть довольным – а уж тем более радоваться – не было. Что он в конечном счете узнал? Да ничего особенного. Узнал про двух человек – возможных фигурантов дела? – так он узнал бы то же самое при опросе родственников убитых. А теперь он знает об этом ценой нескольких часов – часов, которых вот-вот будет не хватать.

Это с одной стороны. С другой: а что было делать? Откуда еще