Лихие люди западных дорог - Луис Ламур

— Что бы ты не замышлял, — заговорил Тэтчер, когда Хопалонг уже взялся за шляпу, — но без завтрака мы тебя никуда не отпустим. Представляешь, моя кухарка взялась выращивать здесь цыплят!

Проснувшись с первыми лучами солнца, Хопалонг закинул руки за голову и с удовольствием потянулся. Ему определенно это нравилось — поваляться немного в постели перед тем как встать. Он открыл для себя поразительную вещь: в такие вот минуты в голову приходят прекрасные мысли, да и думается легче, если, конечно, больше не засыпать. Накануне, во время своего разговора со стариком, ему удалось выудить из последнего все до мельчайших подробностей, то есть все, что тот знал о тропе. Старик был словоохотлив, и Хопалонг лишний раз убедился на собственном опыте, как все-таки полезно иногда послушать других. Он внимательно слушал и запоминал и даже получил представление о том, сколько бандитов обычно находилось при Спарре на ранчо.

— Ну, может, человек двадцать бывает... Кто-то приезжает, кто-то уезжает... — Старик взглянул на Хопалонга. — Если тебе придется сматываться оттуда, то уходи прямо на запад. Эти парни, уж поверь мне, будут искать тебя по двум направлениям: одни поедут к той хижине, о которой я тебе уже рассказывал, а другие постараются перехватить тебя севернее хребта Джексона, в том месте на реке, где в нее впадает средний приток. И они будут уверены, что не дадут тебе уйти. Ты же вместо того, чтобы бегать от них, просто укроешься на западе, за пиком Лилии, и отсидишься там в горах. Ну, а если они задумают поохотиться за тобой и там, значит, все они — круглые идиоты. — Старик замолчал, сосредоточенно выбивая пепел из трубки. Затем снова взглянул на Хопалонга. — Но смотри — будь осторожен. Берегись апачей!

Всесторонне обдумав все услышанное накануне, Хопалонг скинул с себя одеяло и спустил ноги на пол. Еще с минуту он сидел неподвижно, затем широко зевнул, потянулся и принялся ощупью искать в темноте свои вещи. Одевался медленно, и когда подали сигнал к завтраку, он едва успел умыться. Хопалонг тщательно вытер руки и лицо мохнатым полотенцем, затем, столь же неторопливо, надел кожаный пояс, на котором обычно носил свои револьверы; проверил их и отправился к завтраку. Он вдруг подумал о том, как приятно быть почетным гостем в чужом доме — по крайней мере всегда можно рассчитывать на то, что уж тебя-то за столом не обойдут, хоть что-нибудь, да оставят. Эта мысль его неожиданно развеселила.

К тому времени как солнце вошло в зенит, Хопалонг Кэссиди уже оставил за спиной миль пятнадцать своего опасного пути. Сегодня он ехал на лошади, рекомендованной ему Тэтчером; хотя она не шла ни в какое сравнение с Топпером, тем не менее это было прекрасное и на редкость спокойное животное, к тому же привычное к путешествиям по горным тропам.

До усадьбы ранчо «Сэкл Джей» оставалось уже не более четырех миль, но путь к заветной цели преграждал глубокий каньон, по которому протекал Западный приток Хилы, и теперь Хопалонг ломал голову над тем, как бы побыстрее перебраться на ту сторону, затратив на переправу минимум времени и усилий. Не придумав ничего нового, он решил продолжать свой путь по заранее намеченному маршруту. Когда Хопалонг выбрался наконец на дорогу, ведущую к хижине, был уже полдень. Его предупредили, что эта дорога известна и бандитам с «Сэкл Джей», а значит, за дорогой могли вести наблюдение, и потому было бы крайним безрассудством ехать по ней в открытую. Немного поразмыслив, Хопалонг пришпорил лошадь и направил ее по тропе, идущей вниз по течению, прямо в каньон, по которому протекал Западный приток.

Он проехал вдоль мелководной бурлящей речки около двух миль, а затем тропа неожиданно оборвалась. Хопалонг подъехал к водопаду. Убедившись, что дальше пути нет, он пожалел о напрасно потраченном времени и решил как можно скорее вернуться обратно на дорогу.

И тут произошло нечто удивительное... Лошадь сама нашла дорогу в обход водопада. Осторожно ступая в лабиринте скал, то удаляясь от реки, то вновь к ней приближаясь, она наконец вышла к руслу реки. Осмотревшись, Хопалонг обнаружил, что находится в месте слияния двух притоков реки. Теперь-то он знал, куда ему ехать.

Выбравшись из каньона, Хопалонг остановился в густых зарослях. Спешившись, он первым делом вытер насухо ноги лошади, так как вода в реке была довольно холодной. Затем оставив умное животное дожидаться его за деревьями, начал было пробираться в сторону хижины, но тут вдруг послышались чьи-то голоса. Хопалонг остановился и пригнулся. Затем и вовсе залег в высокую траву. Выждав минуту, он тихонько подполз к стволу ближайшего к хижине дерева и, спрятавшись за ним, принялся наблюдать. В нескольких шагах от своего укрытия он увидел двоих мужчин: один из них сидел на крыльце ветхой хижины, второй стоял рядом с оседланной лошадью.

Они о чем-то говорили. Хопалонг прислушался.

— Точно, Баркера, — сказал один. Потом ему послышалось невразумительное бормотание, и в ответ тот же голос пояснил: — Да вчера днем... Поговаривают, что это Хопалонг Кэссиди.

— А он один? — поинтересовался тот, что сидел на крыльце хижины; по всей видимости, он был приставлен сюда в качестве часового.

— Кажется, один, — ответил наездник. — Вообще-то, он был с Саймом Тэтчером, но Джонни говорит, что они познакомились только в «Клифтон-Хаусе» А туда он приехал один.

— Будем надеяться, что он так и останется один, — проворчал часовой. — Я много чего о нем слыхал... Обо всей компании с их ранчо. Стоит только тронуть одного из них, как тут же за них вся округа поднимается. Мой давний приятель как-то водил дружбу с одним конокрадом, который уже имел глупость связаться с этим Хопалонгом. А желторотый дружок Хопалонга, Меските Дженкинс его зовут, не долго думая, выследил и пришлепнул обидчика своего друга. Он же убил и Датча Билла.

— Представляешь, это Кэссиди всадил пулю Баркеру в самое сердце. У Баркера в кармане лежал кисет с табаком, — так пуля прямо через него прошла. Говорят, что у него даже спина была в табаке. Значит, он прошил его насквозь!

— А с Маури что приключилось?

— С ним-то? Да вот... носится все, рычит, словно медведь-гризли, у которого зуб разболелся... Кэссиди выстрелом выбил у него револьвер. Пуля такую борозду пропахала, что рука его нескоро заживет, уж будь уверен. Маури клянется, что прикончит Кэссиди этой своей раненой рукой.

— Куда уж там! Вот если бы отыскать, где его логово...

— Может, и отыщем, — сказал всадник, собираясь уезжать. — Ладно, счастливо оставаться. Спарр хотел, чтобы я постоянно объезжал округу. Так что мне пора.

— Да брось ты, оставайся... У меня здесь и карты найдутся.

— Нет, не могу. У нас там все словно с ума посходили. Даже Спарр, наверное, ни на минуту не присел. А все из-за этого Кэссиди. Ведь он и сюда может нагрянуть. Представляю, что тогда здесь начнется!

Хопалонг лежал в траве и смотрел вслед удаляющемуся всаднику. Он обратил внимание, что у того была великолепная гнедая. Скоро и лошадь, и наездник скрылись из виду. Оставшийся в одиночестве часовой поднялся с крыльца и, видимо, томясь от безделья и скуки, подошел к высокому обрыву над рекой. Он то смотрел на воду, на сливающиеся притоки реки, то вдруг переводил взгляд на противоположный берег и принимался внимательно его разглядывать. Наконец это занятие его утомило, и он вернулся обратно к хижине. Здесь часовой отложил в сторону винтовку и стал готовить ужин.