Долиной смертной тени - Дмитрий Володихин

Если ты жив, – радуйся.

Она на Огородника разозлилась. «Вот какой глупец! Сопля терранская. Он не должен был так с тобой, он должен был о тебе подумать». – «Да ладно, Ханна. Он не злой… Вот. Просто не привык еще». А самому мне так сладко стало: вот, кто-то должен думать обо мне, и это сама Ханна говорит. И еще я подумал про слово «глупец» – странное слово. Можно же сказать «дурак», и всем понятно. А вот скажет Ханна «глупец», понятно совсем другое – до чего она сама умная! «А где он сам – Огородник твой?» – «Внизу. Визир меняет, Ханна. Сам полез. Мог бы не лезть». – «Да? На дурь сил хватает у него». Я ничего не ответил. Она сказала как женщины говорят, и я этого понять не могу. Вот. Почему – дурь? А сил много – хорошо, пригодится. Нет, не понимаю я.

Еще полчаса прошло. Ханна все беспокоится, вот, надо Капралу уходить, и вообще четвертую дозорную смену достаивать ему не надо. И ужасно холодно мне, смерть как холодно. Может, я заболею совсем. Слабость одолела. Спать хочется. И одежду посушить надо. Курить хочется очень сильно – Стоунбриджево курево уже в нутре моем переварилось и силу потеряло. Но я никуда не иду. Мне без Огородника уйти – неудобно и плохо. Я же Капрал. А он мой солдат. И вообще мне с ним лучше. Хоть он и гад. И по лицу меня хлестал. А все равно.

Вылез Огородник из провала, весь в грязи, весь мокрый, страшный, как чучело, в лужу сваленное. Устал, видно, – дышит тяжело: ух-ух! ух-ух! Но довольный, улыбается. За собой какую-то железяку тягает, здоровая железяка.

Стоунбридж ему без разговоров кубик пищевого концентрата дает. Старик понимает – за него слазили. А Протез отвернулся. Будто бы он тут ни при чем. Куда-то в сторону глядит.

– Джеф, запроси Вольфа, как там Капитан, может он вести наблюдение за сектором? Я Визир сменил.

Стоунбридж завозился.

Ханна подошла к Огороднику и хлясть ему пощечину!

– Ты думаешь – кто он и кто ты? Ты вообще-то разницу заметил?

Огородник щеку потер и отвернулся. А что ему сказать? Сказать ему нечего.

– Посмотри-ка мне в глаза. Тебе не стыдно?

Огородник поворачивается и глядит прямо Ханне в глаза. А она ему. И так – с полминуты. Вот. Странные люди. Стоунбридж в рацию орет, не слышно его там никому, Протез сухарь грызет, а эти смотрятся друг в друга, как в зеркало. Я говорю:

– Отставить, Ханна. Солдата в дозоре… бить совсем нельзя. Это преступление. Военное. Вот так. И настроение ему портить нельзя.

Они разошлись молча. Я тогда еще спросил:

– А чего за железяку ты приволок, Огородник? Зачем это?

– Это? JVX-2132. В очень хорошем состоянии. Значит, перед самым Мятежом его, голубчика, выпустили. Полобоймы не израсходовано…

– А… джэйвиэкс… с цифирьками… из него… по нам…

– Из него.

– Вот лихо дурацкое! Откуда ж он… оно… у людаков-то? Они же – зверье…

– Умные вопросы задаешь, Капрал. Не знаю. Я пока ничего не знаю. Одно я тебе точно скажу: там, где я раньше… жил, эта штуковина считается устаревшей. Но здесь – другое дело. Если она попадет в умелые руки, половине славного поселка Слоу Уотер – конец.

Я испугался как маленький зверек. Захотел забиться в какую-нибудь дыру. Какое холодное страшное слово – «джэйвиэкс»! Как будто колдун хочет вызвать злого духа. «Дух» я не помню, что такое, но точно плохое. А «джэйвиэкс» – холодное слово, ужасное слово, хуже только «ви-ти-кей»…

А Стоунбридж, наконец, докричался.

– Капрал, Огородник! Идите оба к Капитану. Он вас срочно к себе зовет.

И мы пошли. Ханна с нами пошла, даже разрешения спрашивать не стала. Вот. А Огородник джейвиэкс с собой прихватил.

Хороший дом себе Капитан под жилье приспособил. Под жилье и под штаб свой. Раньше тут школа была. Еще в Мятеж, дети тут учились. Теперь, понятно, никто тут не учится. Еще бы кто-то учится тут стал! Во всем поселке Слоу Уотер нашем детей с десяток наберется, притом больной каждый третий. Чего им учиться? Куда им учиться?

В штабу своем Капитан хорошо все обиходил. Чисто у него, тепло у него. Вот. У нас народ какой? У нас народ спокойный – никому ничего не надо… Как кто живет, так и живет себе. Мало кто трепыхается. Вот, Капитан хочет жить прилично и с узорами. Вот, Лудаш хотел, но нет его уже. Вот, еще Ханна как-то так же… любит все чистое, аккуратное. Ну и Огородник, вроде. Так про него говорили, сам-то я не был у Огородника, не видел… Ну, для ровного счета, может, я еще. Окно же я себе засобачил? Засобачил. Из хорошего прозрачного биопласта засобачил. А что все сказали? Все хихикали. Олдермен Петер так и сказал: «Вот и дурак наш пофорсить решил». Капитану, небось, никто не скажет, над Капитаном хихикать не станут. Капитан – шишка. Его боятся. И уважают его тоже. Где бы без Капитана был Поселок? На самом дне помойки.

Вот приходим мы к Капитану.

Там у него сидят две женщины, смотрят на экранчики, а экранчиков мно-ого. Глядят, какие дела им визиры покажут. А вот проморгали нашего людака. Ничего не сказали нам. Одна женщина старая, а другая молодая, но тоже некрасивая.

Капитан на Огородника быстро так посмотрел. Ханна тут же заговорила, какой дурак Огородник и какая Огородник свинья. Капитан ее не слушает. Капитан ее не видит. И меня он тоже не видит. Ну и ладно. Я умаялся и мне надо домой… Капитан встал.

Ой-ой!

Ни перед кем Капитан не встает. Ни разу не бывало. Даже перед мэром Поселка Филом Янсеном, которого еще зовут Малюткой, он не встает. Гордый Капитан. И еще старый тоже. Шестьдесят ему лет, весь седой, лохмы седые во все стороны торчат. И однорукий. Левой руки нет, во время Мятежа где-то ему левую руку оттяпали.

Чего же он перед Огородником встал? Огородник – простой человек. Даже не капрал. Никак не возьму в толк.

– Без чинов, парень.

Это Капитан сказал. Он как-то так наполовину спросил, наполовину просто сказал, вроде бы и не спросил.

– Спасибо. – Огородник ему отвечает.

– Из чего стреляли?

Огородник молча кладет железяку на стол.

Оба они друг другу в глаза смотрят. Молчат. Видно, знают и понимают какую-то большую гадость. А я не знаю и мне не понятно. И еще чуть-чуть обидно. Но не очень сильно.

Ханна тут рядом щебечет, а они стоят как каменные. И тогда ей надоело, она подходит к столу и давай по нему ладонью стукать. Очень громко.

Капитан будто бы очнулся и голову к ней повернул. Вот. А она ему:

– Вы потом решите все свои дела! Без меня. А мне нужна всего одна минута.

– Да, Ханна.

– Капрала надо снять с дозора. Дать ему отлежаться. Иначе мы можем потерять человека, после того как он с этим… – на Огородника глаза скосила очень сердито —…типчиком… в одной смене постоял.

Капитан глазами пошарил-пошарил, ответ он словно бы глазами искал, и говорит ей: