Аптекарь Освенцима. Неизвестная история Виктора Капезиуса - Патрисия Познер

Рёде хотел быть уверенным, что не убьет британского агента. Капезиус выдал ему морфий и эвипан. Вскоре после того, как четверо заключенных получили крупные дозы, Рёде доложил: «Они умерли, улыбаясь»[141].

Капезиус не был поражен, узнав, что заключенные умерли от того, что в эсэсовских документах значилось как «сердечный приступ»[142]. Собственная роль в чьей-то смерти его не занимала, он считал себя всего лишь аптекарем, который предоставлял смертельные препараты, не доктором, который убивал своими руками. Он узнал, что в Освенциме препараты использовались так, как он бы не мог и представить, когда работал коммивояжером Bayer. И он полностью принял точку зрения друзей-эсэсовцев, которые считали, что медицинские эксперименты в лагере были «очень важным делом, ведь не существовало других мест, где можно было проводить подобные исследования просто так, без проблем»[143].

Жестокая сторона Капезиуса оказалась неожиданностью, когда он приехал в Освенцим. Роланд Альберт, близкий друг, рассказывал, что аптекарь «любил людей, был добрым он был сама доброта»[144]. Ян Сикорский, заключенный-помощник, вспоминал, что Капезиус «имел хорошую репутацию среди заключенных. Он просто там был»[145]. Но после нескольких месяцев в Освенциме добрые отзывы сошли на нет. Как он сам позже признался, он «привык» к работе. Капезиус сделал осознанный выбор оправдать свое нахождение на службе.

Главным свидетельством морального упадка Капезиуса стало участие в отборе заключенных на платформе: он выбирал кому жить, а кому умереть. В конце весны 1944 года доктор Виртс позвал Капезиуса в свой кабинет и сообщил, что с настоящего момента в его обязанности будет входить помощь при отборе на станции. Освенцим готовился к самому загруженному периоду за все его существование: прибывали евреи, депортированные из Венгрии и Трансильвании. Было решено, что диплом фармаколога Капезиуса можно считать достаточной медицинской подготовкой. Виртс также отправил на платформу эсэсовского аптекаря и ассистента Капезиуса, Герхарда Гербера, и обоих лагерных стоматологов, доктора Франка и доктора Шаца[146]. Даже эсэсовцы, не обладающие медицинским образованием, иногда будут вынуждены помогать, как сообщил ему Виртс.

Капезиус и до этого периодически проводил отбор, в том числе когда в марте из Терезиенштадта, чехословацкого гетто, привезли 5007 евреев. Выжили только четырнадцать[147]. Эрих Кулка, чешский еврей, назначенный слесарем бригады техобслуживания Биркенау, видел прибытие множества поездов, и опознал Капезиуса как одного из эсэсовцев, проводивших отбор в тот день[148]. Аптекарь, который и так пытался уменьшить собственную ответственность за циклон Б, был не рад, что новый долг делал его более очевидной частью машины убийства. Не по этическим причинам, он просто не хотел лишней ответственности. Но было совершенно ясно, что Виртс не собирался идти на уступки. Не прошло и двух недель, как Капезиус стал ездить на платформу не только забирать вещи заключенных, но и для того, чтобы стоять рядом с другими врачами, доктором Менгеле и доктором Кляйном[149].

Когда весной начали прибывать поезда, битком набитые венгерскими и румынскими евреями, на освенцимской платформе произошел невероятный случай. Многие пленники были поражены, узнав Капезиуса: они работали с ним до войны, когда он занимался делами Farben/Bayer в Румынии. Свидетельства этих людей очень важны, потому что после войны Капезиус наотрез отказывался признаваться в участии в отборах[150].

Его узнали доктора Маврикий Бернер и Гизела Бём. Бернер был с женой и тремя дочками, Бём была с дочерью Эллой, которая в детстве называла Капезиуса «дядей-аптекарем». Также его узнал житель Клаузенбурга Пауль Пайор, аптекарь-еврей, которого привезли в Освенцим весной 1944 года[151]. «Когда я оказался в начале [цепочки], увидел офицера, он указывал, кому идти налево, а кому направо. Этим офицером был доктор Виктор Капезиус. Мы познакомились еще до 1940 года. Тогда он был главным представителем Bayer и часто к нам приезжал. Он несколько раз приходил в мою аптеку и был довольно мил, мы разговаривали, пока его водитель приводил в порядок стенд товаров Bayer. Иногда он говорил: “Я оставлю вам нашу упаковочную бумагу, чтобы вам не приходилось что-то искать и подкладывать”, и тому подобное. Мне не верилось, что я снова его увидел».

На секунду Капезиус задержал взгляд на Пайоре и спросил:

– Вы, случайно, не аптекарь?

– Да, я аптекарь, – ответил Пайор.

– Вы содержите аптеку в Ораде?

– Да.

Капезиус указал Пайору на правую сторону. Пайор понятия не имел, что Капезиус спас ему жизнь после каких-то пары слов легким взмахом руки[152]. Изначально, Капезиусу, может, хотелось избежать принятия решений о жизни и смерти. Но власть быстро ударила в голову. Первым инстинктом в Освенциме всегда было отправить бо́льшую часть на смерть. Но настоящая власть была там, где появлялась возможность поиграть в Бога – сохранить жизнь, хоть это и было лишь временное отстранение от газовой камеры, что сложно назвать милосердным.