Эпоха Аттилы. Римская империя и варвары в V веке - Колин Дуглас Гордон

В 424 году Аспар, должно быть, был еще молод, поскольку он все еще был довольно активен в год своей смерти (471). И действительно, в 465 году во время большого пожара в Константинополе, как рассказывают, он бежал по улицам с бадьей воды на плечах, побуждая всех помочь справиться с пламенем. Несмотря на его молодость, ему доверили командование западной армией в походе против вандалов в Африке, и Гейзерих в 431 году нанес ему сокрушительное поражение. Однако это, похоже, повредило его карьере и благосклонности к нему Плацидии не больше, чем повредило карьере Бонифация, и в 434 году он был назначен консулом Западной империи. В то же время на Востоке консулом был Ареобинд, так что два иноземца вместе занимали эти должности. Однако его будущая судьба была связана с Востоком, и, хотя временами он уходил в тень, в основном он был той силой, что стояла за Феодосием, Маркианом и Львом до 471 года. Мы еще узнаем о нем в дальнейшем. Хотя он, похоже, находился в довольно хороших отношениях с Аттилой и его окружением, возможно благодаря своим германским связям, и у нас нет источников, что он когда-нибудь выступал против них, он, так же как Ареобинд, оставался магистром армии в 449 году, когда Приск услышал, как его имя прославляет командир Аттилы Берих.

К моменту смерти Феодосия Великого империя была еще нетронута, ко времени смерти его внуков Феодосия II и Валентиниана III полвека спустя половина империи находилась на грани полного уничтожения. Действительно, Восток прошел через это критическое время поврежденным и разграбленным во многих областях, но продолжал удерживать власть почти на той же территории, внутри ее не было варварских королевств. С другой стороны, на Западе вандалы контролировали большую часть Африки, свевы поселились в северо-западной Испании, вестготы создали практически независимое государство в юго-западной Галлии, Британия полностью и насовсем перешла в руки саксов и родственных им племен, а восточной Галлией правили бургунды. Франки пересекли Рейн в нижнем течении, и их не смогли изгнать, а верхнедунайские провинции – Реция, Норик и Паннония, – хотя и оставались номинально частями империи, на практике не подчинялись ее власти. Иноземные племена несколько раз вторгались в Италию и жестоко опустошали ее, как и гражданские войны. Только она еще оставалась свободной от заселения иноземцев, но лишь на четверть века.

В первой половине столетия главная угроза империи исходила от гуннов. Вопрос о том, можно ли отождествить этот восточный народ с хионг-ну, нападавшими на Китайскую империю во II и I веках до н. э., широко обсуждается и до сих пор не решен. В любом случае они, похоже, впервые привлекли внимание римлян в последней четверти IV века, когда историк Аммиан написал, что им нельзя доверять при заключении перемирий и что «они пылают безграничной жаждой золота» [34] .

П. Фр. 10. Следующая легенда показывает, какое первое впечатление гунны произвели на римлян. Как рассказывает историк Приск, их дикое племя поселилось на дальнем болотистом берегу Меотиды. Они были искусны лишь в охоте и ни в каком другом деле. Когда они увеличились до размеров племени, то нарушили мир с соседями, грабя и разоряя их [35] .

Когда охотники этого племени, как обычно, искали добычу на дальнем берегу озера Меотиды, перед ними неожиданно появился олень, который отправился по топи, словно проводник, указывая им путь: то двигаясь вперед, то останавливаясь. Охотники последовали за ним и пересекли топь Меотиды, которую считали непреодолимой, словно море. Когда показалась неизвестная скифская земля, олень исчез. Я думаю, что духи, от которых они ведут свое происхождение, сделали это из зависти к скифам. Гунны, ничего не знавшие о существовании другого мира за пределами топи Меотиды, преисполнились восхищения перед скифской землей, и поскольку они были весьма догадливыми, то решили, что неизвестный в прежние времена проход показали им боги. Они вернулись к своему народу, рассказали, что случилось, превознесли Скифию и склонили их последовать по пути, указанному им оленем-проводником. Они поспешили в Скифию, принеся в жертву победе скифов, с которыми встретились в начале пути, остальных они завоевали и подчинили. Вскоре они пересекли огромную топь и, словно буря народов, сокрушили алипзуров, алькидзуров, итимаров, тункасов и боисков, которые населяли берега Скифии [36] .

Также они покорили аланов, истощив постоянной борьбой народ, который был равен им в битве, но не похож на них культурой, образом жизни и обликом. Этих людей, которых они, вероятно, совсем не превосходили в бою, гунны заставили бежать в ужасе от своего вида, вселяя в них большой страх страшными гримасами и кошмарными темными лицами. Вместо лица у них что-то вроде бесформенного кома, если можно так сказать, и скорее щелочки, чем глаза. Их дикий облик свидетельствует о твердости духа, ибо они жестоки даже к собственным детям в первый же день их рождения. Они режут мечом щеки мальчикам, чтобы, прежде чем те попробуют молоко, заставить их научиться терпеть боль. Они вырастают безбородыми, юноши лишены приятной наружности, так как лицо, изуродованное мечом, портит шрамами естественную красоту бороды. Будучи небольшого роста, они упражняются, чтобы быстро достичь телесного развития; они очень хорошие наездники, знакомые с луком и стрелами. У них широкие плечи и массивные шеи. Они всегда ходят прямо и гордо. В общем, эти люди живут в человеческом облике, но обладают звериной свирепостью.

Нам известно, что к 375 году гунны создали непрочный союз с аланами и большей частью остготов и вместе с вестготами неудачно атаковали Константинополь после битвы при Адрианополе в 378 году. Нет сомнений, что именно развитие гуннской экспансии на запад привело Валента к мысли впустить в 375 году на территорию империи вестготов и вызвало пересечение Рейна другими германскими племенами в 405–406 годах. Похоже, Феодосий Великий заключил с этим народом какое-то соглашение, расселив его в Паннонии [37] . Однако по-настоящему они так никогда и не покорились, что видно по поведению Ульдина (или Ульдеса), одного из их вождей, в 395 году [38] . Когда ему предложили мир, «он ответил, указывая на солнце, что, если пожелает, легко сможет покорить любую часть земли… Когда он произносил эту угрозу и требовал дань, какую захотел, говоря, что только при этом условии может заключить мир, а иначе война продолжится», часть его армии была завлечена в пустыню, а другая побеждена [39] . В течение нескольких лет гунны попеременно становились то врагами, то союзниками Римских империй. Тот же самый Ульдин в 400–401 годах являлся союзником Восточной империи против Гайны, а позднее в 406 году сражался вместе со Стилихоном против Радагайса [40] .

О. Фр. 18. Историк Олимпиадор в первой части своей истории рассказывает о Донате и гуннах, о замечательном мастерстве их вождей в стрельбе из лука и говорит, что он сам, историк, поехал послом к ним и к Донату. Он рассказывает о своем трагическом путешествии по морю, его опасностях и о том, как Донат, обманутый клятвой, был коварно задушен, а Харатон, первый из вождей, воспылал гневом за это убийство и как его успокоили и усмирили царские дары. Донат и Харатон являлись всего лишь главными вождями, никоим образом не равными великому Аттиле. Описанный здесь эпизод произошел, вероятно, в 412–413 годах, пока императором в Галлии был Иовин.