Девочки-мотыльки - Энн Кессиди

Из гостиной доносились громкие возгласы. Все как в обычный семейный вечер. Петра представила себе Тину на кухне, как она вытирает тарелки для мамы. Папы конечно же не было рядом, он жил в Южном Лондоне с визажисткой, с которой съехался несколько месяцев назад. Жизнь Тины всегда казалась более нормальной, чем жизнь Петры. Она на секунду задумалась о Мэнди. Та жила с мамой и папой, так что из них троих она была самой нормальной.

Петра пожевала губу. Ей не нравилось сравнивать свою жизнь с другими. И она не сравнивала, пока к ним не привязалась Мэнди. Она всегда одевалась с иголочки, волосы аккуратно причесаны и перевязаны лентами. Петра могла поспорить, что ей даже чистили туфли. Она всегда выполняла домашнее задание, в ее рюкзаке лежали упаковки с маркерами, а на книгах были шикарные обложки.

– Что случилось, anioł? – спросила Зофия, касаясь пластыря на большом пальце Петры.

«Anioł» – на польском «ангел».

– Порезалась бумагой.

Зофия нахмурилась, не веря ей. Они смотрели друг другу в глаза – Зофия была невысокой, чуть выше Петры. Она все время носила каблуки, расправляла плечи и вытягивала шею. Рыжие волосы зачастую убирала в хвостик или пучок, чтобы добавить несколько сантиметров роста. В том, что Петра могла смотреть прямо в глаза Зофии, было и хорошее: она словно стала ее подругой, а не случайной девушкой папы.

– Как дела в школе?

– Нормально.

– И у Тины все хорошо?

– Да. Но к нам привязалась одна девочка, которая меня немного напрягает.

– Вдвоем хорошо. А втроем плохо? Слишком много ссор. У моей сестры, Клары, была одна лучшая подруга. И много просто хороших знакомых. Но с двумя лучшими подругами могут возникнуть проблемы.

Петра не понимала, как на это ответить. Она знала, что сестра Зофии умерла от лейкемии в двенадцатилетнем возрасте. Это случилось пару лет назад, и Зофия часто о ней говорила. Когда ее имя всплывало в разговоре, всегда возникала неловкость. Петра не чувствовала, отвечать ей или отмалчиваться на случай, если Зофия расстроилась. Сегодня она чуть не задала вопрос. «Какой была лучшая подруга Клары?» – хотелось спросить ей, а потом, возможно, сравнить со своей лучшей подругой, Тиной. Но задумалась о том, что Тина жила ближе к Мэнди, чем к ней. В груди поднялась тревога, и она моментально забыла о Кларе.

Зофия вытерла руки о полотенце, и взгляд девочки упал на ее ногти. Сегодня они были желтыми с крохотными розовыми звездочками. Зофия работала в маникюрном салоне вместе со своей подругой Марией. Они всегда тренировались друг на друге. Зофия заметила ее взгляд.

– Я тебе говорила, что Мария возвращается в Польшу? Ее парень сделал ей предложение.

– Ух ты.

– Он уже три раза делал предложение. Я сказала ей бросить его, но она влюблена! Нельзя переубедить влюбленного человека.

– Ты будешь по ней скучать.

– К счастью, у меня есть ты. Ты будешь моей подругой. Не хочешь пройтись по магазинам? Я куплю тебе новые джинсы. Эти уже маловаты. Наверняка старые.

Петра посмотрела на джинсы. Они и правда были старыми, коленки почти стерлись, а молния заедала. Девочка из них выросла, штанины были коротковаты, но ее громоздкие кроссовки отлично это скрывали.

– И может быть, джемпер.

– Здорово. Когда? – спросила Петра.

– У меня в пятницу зарплата. Встретимся в половине шестого у станции Энджел и пойдем по магазинам.

Зофия сложила полотенце в аккуратный прямоугольник. Затем пошла в гостиную, и Петра услышала папин голос. Они разговаривали тихо, папа немного резко, а Зофия мягко. Девочка не могла понять, все ли у них в порядке. Они ужинали в тишине, а папа постоянно смотрел на свой телефон. Отношения сложно понять.

Зофия впервые появилась у них после Пасхи. Она пару раз приходила в гости, а однажды утром с сонным видом вышла из папиной спальни в его рубашке. Следуя ее инструкциям, Петра приготовила ей чай по вкусу: черный, две ложки сахара, пакетик оставить в чашке. Папа вышел из спальни в одних только джинсах и с обнаженным торсом. Он улыбался, и Петра смутилась. Сквозь его белую кожу четко прослеживались очертания ребер. Зофия сказала что-то непонятное на польском. Папа засмеялся, но посмотрел на Петру и развел руками.

Сначала Петра успевала только поздороваться и попрощаться с Зофией. Затем несколько раз выходила с ними погулять: в Торп-парк, Саутенд и Лондонский зоопарк. В завершение они всегда шли в «Макдоналдс», и это было весело, но Петра ощущала себя не в своей тарелке, будто подыгрывала, пыталась быть хорошей дочкой. Когда Зофия спросила папу, можно ли им с Петрой пройтись по магазинам, тот пожал плечами и ответил: «Я не против». И тогда они начали сближаться.

Они побывали во множестве торговых центров: «Нагс Хед», «Энджел», «Камден», «Спиталфилдс» и «Уолтемстоу маркет». Зофии нравилось копаться в комиссионных магазинах, но Петре она всегда покупала что-то новенькое: топ, легинсы или юбку. Петра брала ее под ручку, пока они прогуливались по магазинам. На самом деле они не искали ничего конкретного, просто так появлялось больше времени на разговоры. Зофия рассказывала о своей жизни в Польше и о семье, с которой она не ладила. О друзьях, работах, двух котах, которых оставила у подруги перед отъездом в Англию. И о сестре Кларе, по которой скучала каждый день. Проводя пальцами по какому-нибудь фарфору или рассматривая стеклянную посуду, Зофия делилась с девочкой историей своей жизни.

Когда после Петра возвращалась домой, то кое-что рассказывала папе. «Ты знал, что Зофия училась в монастыре?» Тот бормотал что-то в ответ, но она знала, что он не слушал. Зофия интересовалась жизнью Петры. Девочка рассказывала ей обо всем, что связано с Тиной, а еще о тех годах, когда была жива бабушка. Потом настали летние каникулы перед переходом в среднюю школу. Тина часто уезжала с мамой, поэтому у Петры было полно свободного времени. Она приходила в маникюрный салон, приводила в порядок оборудование и подметала пол. За это ей бесплатно красили ногти. Во время работы Мария расспрашивала ее о папе, а потом говорила что-то Зофии по-польски.

Девочка пару раз оставалась у Зофии, спала в ее кровати, в то время как та устраивалась рядом на раскладушке. Она знакомилась с разными людьми, в основном с приезжими из Польши, которые останавливались в доме Зофии, пока не подыщут местечко получше. Петра бывала в квартире Марии и видела ее парня, который тоже был из Польши и работал на стройке. Иногда, сидя дома и наблюдая за тем, как папа собирается на свидание, она совсем забывала, что это один и тот же человек, будто Зофия была кем-то другим. Петра воспринимала женщину как свою подругу и никак не связывала ее с отцом.

В гостиной выключился телевизор, и через минуту на кухню вошел папа. Хлопнула дверь в ванную, и Петра догадалась, что Зофия пошла в туалет.

– Отвезу Соф домой. С тобой все будет в порядке? – спросил он.

– Конечно, – ответила Петра.