Сердце в опилках - Владимир Кулаков

У Смыкова было много реприз. Все, без исключения, невероятно смешные, остроумные, благодаря актёрскому таланту и фактуре.

Обычно, в первом выходе он выезжал на манеж на тройке свиней и работал целый номер с животными, которые здорово напоминали самого клоуна. Народ сразу обращал на это внимание — чего Смыков и добивался. Но в этой программе свиней не было. Они находились на съёмках художественного фильма в местной киностудии, куда ежедневно ездил клоун. Поэтому он работал «облегчённый» вариант, но зрителю от этого было «не легче…»

Дядя Толя, как звал Смыкова Пашка за кулисами, частенько наведывался на конюшню к своей новой подопечной, которая при встрече громко хрюкала, повизгивая от радости. Кличка «Краля» тому сразу понравилась. Он поблагодарил Захарыча и его помощника за «чувство юмора», пообещав «магарыч». Через день он принёс шмат домашнего сала, пошутив, что это один из партнёров, который вчера плохо отработал. При этом подмигнул Пашке, который сначала было принял всё за чистую монету.

— Я партнёров «не жру!..» — успокоил он молодого служащего, одновременно высказав свою «позицию в искусстве». О порядочности этого артиста ходили легенды.

Пашка заметил, что Котова переставала материться и кламбурить, как только в её обществе появлялся Смыков. Они каждый раз радостно жали друг другу руки и тепло разговаривали. Было ощущение, что встречались родственные души, два близких человека.

— Смыков однажды помог Люде — отстоял её перед начальством, при этом сам крепко пострадал, хоть они и были мало знакомы. Всё рассказать не могу, да и не хочу — история давняя, мерзкая. — Захарыч чуть приоткрыл завесу тайны зародившихся когда-то человеческих отношений и тут же её задёрнул. — У нас любят «собак» и ярлыки вешать на хороших людей…

В этом городе у Смыкова с самого начала не сложились отношения с местной администрацией. Директор цирка периодически «сигнализировал» в Главк, мол, в связи с облегчённым вариантом работы клоуна, снижается «творческий уровень» представления! Примите меры — запретите сниматься!..

На самом деле, главная причина крылась в том, что некогда высокого уровня аппаратного работника, а теперь — всего лишь директора цирка, публично послал какой-то «толстый клоун, шут»!

Дело было так. Через неделю после начала гастролей решили провести расширенный художественный совет, на котором председательствовал директор. Руководить местным цирком его назначили совсем недавно, и для него это была первая гастрольная программа в жизни.

На собрании традиционно решили поближе познакомиться, обсудить представление, его достоинства, недостатки и перспективы.

Директор взял слово. Первые же его фразы ввели артистов в ступор, которые сначала было решили, что тот шутит:

— Я тут ознакомился!.. — он помахал исписанным листом бумаги, как обвинительным приговором. Тон был приблизительно таким же. — У вас в коллективе три заслуженных артиста и один народный! — имена он не счёл нужным называть. — Но, что же это получается, товарищи дорогие! Я уже три раза посмотрел ваше представление — вы каждый раз показываете одно и тоже! Это как понимать? Вам самим-то не надоело?..

Не успел труппа отойти от первого шока, когда люди не знали то ли им смеяться, то ли плакать, как грянул второй. Директор вдруг обратил внимание на «не спортивный вид» клоуна и его жены, поставив в пример стройность их ассистента. Артисты стали недоумённо переглядываться, пожимать плечами. Смыков беззаботно улыбался. Он уже стал привыкать, что цирками, последнее время, частенько руководили люди весьма далёкие от искусства. А уж тем более — от искусства циркового.

— Вы же артист, как Вам не стыдно в таком безобразном виде появляться на зрителях! Вы же абсолютно вышли из спортивной формы!..

Всё было бы ничего, но директор, при весьма среднем росте, сам имел двойной подбородок и внушительных размеров живот. Из его уст разговор о «спортивности» был, по меньшей мере, странным.

— Я же клоун, ползаю по манежу, в воздухе не летаю! — отшучивался Смыков.

Директор, видимо, воспринял это, как попытку неуклюжих оправданий, и продолжал гнуть свою линию, настоятельно рекомендуя клоуну срочно похудеть.

— Где цирковая эстетика? Что это за «Два толстяка» на нашем манеже? — намекнул он на жену Смыкова. — У вас на двоих, как минимум, килограмм сорок-пятьдесят лишних! — подвёл директор итог, забыв об элементарных приличиях и тактичности.

Котова было открыла рот, чтобы поставить директора на место, но сидевший рядом «толстый клоун», сжал ей руку.

— На себя сначала посмотрите! — негромко сказал Смыков. — Если худеть, так вместе. У вас, как минимум, килограмм тридцать лишних — на одного…

Все с удовольствием хохотнули, тем более, что Смыков это сказал как-то озорно, без обиды в голосе.

Директор взорвался, перйдя на «ты».

— Ты кто такой, что делаешь мне замечания! У меня, может быть — диабет!

— А у него — такой обед… — не выдержада всё-таки Котова. Собрание вновь отреагировало дружным смехом.

Директор почувствовал солидарность артистов и взорвался окончательно, выпучив глаза и побагровев.

— Да я тебя в порошок сотру, комик недоделанный! — директор сорвался на фальцет. — Ты у меня не то, что на манеж, в цирк не войдёшь, киноактёришка хренов! Ты на кого рот открываешь!

Ошарашенные артисты притихли, не ожидав таких слов и такую грозу «из ничего», от руководителя цирка! Художественный совет вдруг перерос в какую-то базарную перебранку, забыв о всякой «этике». Гастроли начинались «интересно»…

Смыков спокойно встал, подошёл к столу директора, посмотрел тому в глаза и ровным голосом сказал:

— Да пошёл ты!.. — и неторопливо вышел из кабинета.

Директор содрал с себя галстук, рванул телефонную трубку к уху и стал судорожно набирать намер Главка. Через короткое время он, как обиженный мальчик, со слезливыми нотками в голосе, стал рассказывать кому-то из Московского руководства об инциденте, о его «благих пожеланиях» Смыкову и его ответе.

Директор, сам того не подозревая, очень смешно поведал высшему начальству о произошедшем. Там шутку оценили, в трубке раздался смех, который услышали молчащие артисты. На просьбу прислать другого клоуна, директор видимо получил предложение отработать самому, благо они похожи. В Главке иногда тоже блистали «чувством юмора»…

Враз сникший директор торопливо закончил худсовет, зашелестел деловыми бумагами, всячески показывая свою занятость и значимость.

Злобу директор, конечно, затаил, но Смыкова, на всякий случай, больше не трогал, решив, что у того в Москве — «рука»…

…За кулисами выстроились по двое три пары всадников.

Казбек, в белой бурке и такой же папахе, строго оглядел своих партнёров. Они сидели на конях, рост в рост, как влитые. Его отряд был в чёрных папахах и бурках. На груди поблескивали отделкой газыри…