Двенадцать человек - не дюжина - Вера Ферра-Микура

— Марианна!..

Она вздрогнула. «Вот сейчас он об этом заговорит…» — испуганно подумала она. Но отец сказал:

— Знаешь, Марианна, мама не хотела уезжать в больницу, пока ты не вернёшься. Она была страшно огорчена, что так тебя и не дождалась.

Марианна кивнула.

Отец снова заглянул в кастрюли и, погромыхав крышками, закрыл их.

А потом сказал с неловкой улыбкой:

— Мама ведь всегда думает о себе в последнюю очередь… Марианна нетерпеливо переступала с ноги на ногу.

— Папа… я так хочу пить!.. Прямо горло пересохло…

Она и сама не знала, почему сказала это только сейчас. Зато она знала другое — нехорошо хитрить с мамой. Мама ведь ясно написала: «Он проводит тебя к фрау Кульм». А Марианна всё старалась придумать какой-нибудь ход, чтобы отвлечь отца от фрау Кульм. Может, он про неё и не вспомнит — ведь он так растерян, взволнован. На этом нетрудно сыграть. А как бы чудесно было остаться с папой! Сегодня, завтра, послезавтра — всю неделю! А если он сам вспомнит про фрау Кульм, Марианна быстро переведёт разговор на другое. Уж это-то она сумеет…

Она встала и, достав из посудного шкафа кружку, налила в неё воды.

— Ты ведь уже немного остыла, не такая разгорячённая, правда? — спросил отец.

— Ага!

Она жадно выпила воду и поставила кружку на стол. Потом снова подошла к ящику с углем, села на него и вздохнула.

И вдруг подняла голову и решительно сказала:

— Папа… а как же с фрау Кульм?

Не так-то ей было легко поднять голову и задать этот вопрос. Она даже сама испугалась своей смелости.

Затаив дыхание, она не отрываясь глядела на отца. Отец ответил не сразу. Вид у него был растерянный.

— А-а-а… Фрау Кульм…

— Ну да, — сказала Марианна. — Ты говоришь: «На завтра у нас жаркое в духовке. Мы его только разогреем». «Мы»… — Ну вот, теперь она посмотрела правде в глаза. Она говорила всё уверенней: — «Мы»… Как так «мы»?

Отец глядел на неё в замешательстве.

— Мы с мамой ещё в такси обо всём договорились, — сказал он наконец. — Сегодня и завтра ты уж во всяком случае можешь побыть со мной! А к фрау Кульм успеешь и в понедельник.

Марианна вскочила с ящика.

— Сегодня и завтра! — крикнула она и, повиснув у отца на шее, задрыгала в воздухе ногами, как разыгравшийся жеребёнок. — Сегодня и завтра!..

— Тише, а то ты сейчас меня повалишь!.. Марианна!

— Сегодня и завтра! — повторяла Марианна. — Ух, какая красота!..

Она заплясала вокруг кухонного стола, напевая от радости. Но вдруг остановилась и, понурив голову, спросила:

— Значит… нам ещё сегодня придётся пойти к фрау Кульм… насчёт понедельника?

Отец прокашлялся.

— Ты, видно, просто дождаться не можешь! Только об этой фрау Кульм и думаешь!

— Наоборот, — сказала Марианна, — мне так не хотелось тебе напоминать. Но я ведь уже не маленькая…

— Серьёзное соображение, — сказал отец.

— Мне ведь почти двенадцать…

— Почти двенадцать?

— Ну да, — сказала Марианна, — придётся уж проглотить эту пилюлю.

Отец хотел было что-то сказать, но промолчал. Он глядел на Марианну, как-то странно улыбаясь.

Марианна откинула волосы со лба.

— Ну да, ты не принимаешь меня всерьёз!

— Наоборот, — сказал отец. — Марианна…

— Да, папа?..

— Я уже был у фрау Кульм.

— Ты уже… — От удивления она даже не сразу закрыла рот.

— Ты представь себе, Марианна… Прихожу я домой, записка из замка исчезла, и ты тоже исчезла…

— И ты ходишь взад-вперёд по комнате, как тигр в клетке.

— Вот-вот. И вдруг мне приходит в голову, что ты взяла да и побежала прямо к фрау Кульм. Ну и я туда отправляюсь. Прихожу, звоню раз, звоню другой, а после третьего звонка за дверью раздаётся: «Да-а-а! Кто та-а-ам?» Я отвечаю: «Шпиндель». Фрау Кульм приоткрывает дверь, смотрит на меня через щёлку и говорит: «Ах, это вы?» А я ей через щёлку отвечаю: «Добрый вечер, фрау Кульм!» И объясняю, что маме пришлось неожиданно уехать в роддом и что я тебя ищу. Спрашиваю: устраивает ли её, если ты переселишься к ней в понедельник…

— А она?..

— Представляешь, она говорит: «Простите, в понедельник? Ах да, понедельник! Так я же в понедельник уезжаю к моей сестре за город! Ведь ваша жена была у меня сегодня. Кто же мог предположить, что всё это произойдёт так быстро. Теперь мне пришлось бы посылать телеграмму сестре, а сестру всегда так волнуют телеграммы. Да и вообще все мои планы рухнули бы, как карточный домик. Поэтому попрошу вас прислать ко мне Марианну в среду. И вообще я сейчас как раз принимаю ножную ванну и стою босиком в коридоре с мокрыми ногами!»

— «Извините, пожалуйста, фрау Кульм! — говорю я. — Извините за беспокойство!» Но фрау Кульм не говорит мне: «Ничего, ничего!» или там «Пожалуйста!», а высоко поднимает брови и чихает через щёлочку в двери. А потом прикрывает дверь ещё плотнее, так что мне уже виден один только кончик её носа, и говорит: «Значит, договорились. Марианна приходит в среду!» Но тут я, вежливо поклонившись…

— Ну?.. — спросила Марианна затаив дыхание.

— …говорю: «Нет, спасибо».

— «Нет, спасибо»?

— Да.

— А фрау Кульм?

— Фрау Кульм чихает и говорит: «Так вы, значит, отказываетесь от моей помощи? Вы не пошлёте ко мне Марианну в среду?» И тут я ответил: «Да, с вашего разрешения, не пошлю. Спокойной ночи, фрау Кульм!» И спустился с лестницы. Вот и всё.

— Вот и всё! — сказала Марианна. Больше она ничего не могла выговорить.

А отец стоял перед ней с виноватым видом, словно мальчишка, нечаянно попавший камнем в окно.

— Фрау Кульм, наверно, никогда больше не отдаст маме бельё в починку, — проговорил он наконец. — Но мама всё равно скажет, что я был прав, когда я ей завтра утром всё расскажу. И я очень рад за тебя, Марианна, что тебе не придётся переселяться к фрау Кульм.

— Я тоже очень рада, — сказала Марианна, покраснев.

Отец снял с гвоздя зажигалку, задумчиво покрутил колёсико и выпустил в воздух сноп искр.

— Может быть, ты теперь уже голодна? — спросил он.

— Как волк!

— Ну вот видишь! Пора нам и в самом деле поужинать!

Двенадцать часов ночи!