Маленков. Третий вождь Страны Советов - Рудольф Баландин

Осипа Мандельштама первый раз репрессировали за пасквили на Сталина в 1933 году. Понять поэта можно: его возмутили бедствия деревни (страшный голод был вызван главным образом засухой и тем, что крестьяне уничтожали собственный скот, не желая отдавать его в коллективное владение). За антисталинские и антисоветские стихи его сослали… в Воронеж. А вот когда он в 1937 году, видя, как улучшилась жизнь народа, искренне прославил Сталина в нескольких стихотворениях, то стал узником ГУЛАГ а и вскоре умер. Кто написал на него донос, кто и почему осудил, замалчивается.

А Н. И. Вавилов был едва ли не самым привилегированным ученым в мире. При Сталине он стал академиком АН СССР и АН УССР, академиком и первым президентом ВАСХНИЛ, Президентом Всесоюзного географического общества, членом ВЦИК и ЦИК СССР, директором двух всесоюзных институтов… Репрессировали его вовсе не из-за козней Т. Д. Лысенко (которого он сам предложил в академики), а из-за неосторожных высказываний во время встреч с иностранными учеными, когда он с небольшой группой сотрудников совершал кругосветное научное путешествие. Даже богатые страны не тратили денег на такие исследования! Россия тогда еще не оправилась от разрухи и голода, но Вавилову были все-таки выделены немалые валютные средства.

Общая государственная политика в СССР не на словах, а на деле поощряла творческих и талантливых людей. (К сожалению, исключение делалось для философов и философии.) Только этим можно объяснить замечательные успехи страны во всех областях культуры. И если у Сталина не нашлось достойного преемника, то лишь потому, что не только в нашей стране, но и во всем мире не было политического и государственного деятеля его уровня.

Быть может, главный изъян созданной им и Лениным системы заключался в том, что она предполагала во главе страны выдающуюся личность, одухотворенную высокой идеей. Так обычно бывает после крупных социальных потрясений, на волне революционного подъема масс.

Противоположная ситуация — в странах буржуазной демократии. Здесь во главе государства желательно, весьма полезно и выгодно иметь именно посредственность. Такая личность отвечает уровню большинства избирателей. Она вполне управляема теми, кому реально принадлежит власть: олигархами, капиталистами. И когда подобные деятели захватили власть в СССР, он был обречен на упадок, развал и деградацию.

Сталин предвидел такую возможность. Он пытался предотвратить ее всеми доступными ему возможностями.

Кто-то скажет, не задумываясь: а почему же он тогда не настоял на своей отставке? Выходит, он сам пошел на поводу у партийной номенклатуры, авторитет и власть которой хотел резко снизить? Неужели у него не хватило воли и решимости настоять на своем? А может быть, все-таки ему в глубине души не хотелось расставаться с почетным постом?

Да в том-то и дело, что для него это был не пост, а обязанность. И не привык, не имел права — согласно партийной этике и уставу — противиться воли большинства. Не мог он пойти против тех правил, которые установил.

Надо лишь уточнить. У членов ЦК не было единого мнения в оценке ситуации. Скажем, К. Симонов и многие другие искренне верили, что только Сталин достоин высшего поста в партии. Кто-то из тех, кто привык лицемерить, могли подозревать в его поступке коварный замысел. Но из крупных руководителей большинство должно было сознавать, что Сталин замыслил урезать их права и возможности. Ведь об этом можно было догадаться по докладу Маленкова на съезде.

Сталин не мог противиться воле подавляющего большинства. Он остался на своем посту. Но те, кто понимал подтекст его заявления об отставке, должны были сделать вывод: такого строптивого вождя лучше всего видеть не на, а в Мавзолее, рядом с Лениным.

Исходя из высказанных выше соображений, нетрудно ответить на вопрос, почему Маленков не смог удержать власть.

Кому-то покажется, что Георгия Максимилиановича нельзя ни в коей мере считать талантливым и умным политическим и государственным деятелем. Ведь его сумел «обыграть» Н. С. Хрущев! Не означает ли это, что Никита Сергеевич оказался значительно умней, проницательней, дальновидней, чем Маленков? Он сумел захватить все высшие должности в государстве и партии, хотя и не пользовался особенной любовью и уважением ни в народе, ни среди руководителей партии и государства.

При Сталине Хрущев никогда и ни кем не считался его преемником. Какие же могучие силы взметнули его на вершину власти в СССР, свергнув Маленкова? Нельзя же удовлетвориться пустышкой, ничего не объясняющей: мол, не удержал рычаги управления страной в своих слабых руках…

К сожалению, история давно превратилась в идеологическую дисциплину. Здесь под видом ученых подвизаются пропагандисты и агитаторы. Они выполняют политические задания — осознанно или бессознательно. То хором восхваляют социализм и лично товарища Сталина, то, при смене хозяев, столь же усердно или даже с удвоенным рвением поносят СССР и его создателя.

Вот и теперь мне приходится вроде бы заниматься далеким от темы данной работы делом: «реабилитацией», а то и восхвалением Сталина.

Обращаю внимание на один знаменательный демографический показатель, который почему-то упускают из виду и не комментируют специалисты. Начиная с 1960 года в СССР постепенно, хотя и медленно, росла смертность вопреки обычной для всех более или менее развитых стран закономерности. Она увеличилась в период горбачевской перестройки и резко возросла в ельцинский период. Как объяснить столь удивительный феномен? Ведь за эти годы замечательных успехов добилась медицина, затраты на здравоохранение были немалыми, а для нашего народа результаты этого оказались отрицательными. А вот в сталинскую эпоху смертность в СССР неуклонно снижалась (за исключением периода Великой Отечественной войны).

В самом общем виде можно задать некрасовский вопрос: «Кому на Руси жить хорошо?» Ответ: только не народным массам. А кому? Тем, кто приобрел неограниченную власть в стране и получил доступ к ее материальным богатствам, используя их главным образом в своих целях.

Но разве у Сталина не было неограниченной власти? Можно сказать, была, но использовалась не в личных корыстных целях, а в интересах народа. При его единоличной власти, которую не зря приветствовал народ, ограничивались притязания «третьего эксплуататорского класса», которым упомянутый выше М. Джилас не вполне справедливо назвал партийную номенклатуру.

(Необходимо сделать существенную оговорку. Сами по себе крупные чиновники, номенклатурные работники, имеющие определенные льготы, в любом государстве необходимы. Вопрос лишь в том, насколько успешна их деятельность и не склонны ли они к коррупции, хищениям. Иначе говоря, что для них главное: личные интересы или общественные.)

Наследнику Сталина досталась не только могучая сверхдержава, находившаяся на подъеме, но и серьезнейшая социально-политическая проблема. Она заключалась в том, что требовалось сдерживать непомерно растущие материальные потребности этого самого «третьего класса». Как справлялся с этой непростой задачей Сталин?