Незнакомцы у алтаря - Маргерит Кэй

– Мы ее не открываем, – сказал Иннес, даже не пытаясь ей помочь. – Уже много лет. Скорее всего, ключ давно утерян, потому что здесь его нет. – Кивком он указал на тяжелую связку, которую держал в руке.

Эйнзли нахмурилась и наклонилась к замку. Он выглядел совершенно новым, без единого следа ржавчины. Интересно, откуда Иннесу знать, где ключ, если его самого здесь не было много лет?

– Должно быть, оттуда открывается прекрасный вид, – сказала она, задумчиво оглядывая башню. Обернувшись, она увидела, что Иннес идет прочь.

– Осмотрим кухню, – предложил он.

– Туда, наверное, можно попасть и изнутри замка, – заметила Эйнзли, досадливо косясь на башню и пытаясь представить расположение комнат в ней. – За той дверью столовая? Я не запомнила, но…

– Нет, не столовая. – Иннес распахнул еще одну дверь. – Ты хочешь осмотреть кухню или нет? После обеда я хотел поехать на какую-нибудь ферму.

Он говорил довольно раздраженно. Для Эйнзли здесь все было в новинку – в отличие от него.

– Ладно, приду сюда сама как-нибудь в другой раз, – вздохнула Эйнзли, догоняя его.

– Я не хочу, чтобы ты поднималась на башню, – отрывисто сказал Иннес. – Там небезопасно.

Она с сомнением оглянулась на башню, которая выглядела так же, как замок: заброшенная, но крепкая. Увидев, что Иннес не останавливаясь шагает вперед по узкому коридору, она подобрала юбки и заспешила за ним.

Через несколько минут она совершенно забыла о запертой башне. Они очутились в бывшей людской. Посередине зала стоял длинный стол, за которым, судя по всему, свободно могли разместиться человек пятьдесят.

– Боже правый, сколько же слуг работало в таком замке?

Иннес покачал головой:

– Понятия не имею. Еще в моем детстве большинство комнат были заперты. Многие залы открывали только по торжественным случаям, то есть нечасто… Моего отца нельзя было назвать человеком общительным.

Выйдя из людской, они очутились на главной кухне. Эйнзли изумленно осматривала две печи для хлеба, ряд угольных жаровен, плиту размером с телегу для сена… а такого огромного очага она в жизни не видела.

Выйдя через одну из дверей, они стали пробираться по подвальному лабиринту, мимо прачечных и буфетных, кладовых и пустых винных погребов. Потом поднялись по крутой лестнице и очутились перед очередной дверью, которая вывела их в огород.

Иннес запер дверь и повернулся к замку спиной.

– Как видишь, здесь невозможно жить, – сказал он. Эйнзли услышала в его голосе облегчение. Она не могла понять, почему он так относится к фамильному жилью.

– Что тебя больше беспокоит – то, что замок в таком запущенном состоянии, или сумма, которую придется выложить за ремонт?

– Стены, полы и потолки вполне крепкие. Здесь не пахнет сыростью, нет плесени и крыша, похоже, не протекает, но я все же попрошу своего помощника оценить состояние конструкции. Хотя какой смысл?

– Понятия не имею, но… ты ведь не хочешь, чтобы замок просто постепенно разрушался?

– Я мог бы снести его, сровнять с землей и забыть о нем. – Иннес запихнул тяжелую связку ключей в карман и пожал плечами. – Сам не знаю, что делать, – мрачно признался он, – и мне кажется, что, откровенно говоря, у нас есть задачи и посерьезнее. Может быть, начинать с замка было ошибкой. Пока что будет лучше, если ты сосредоточишься на насущной задаче: как сделать ферму хотя бы чуть-чуть уютнее. Посоветуйся с Мари, она тебе поможет. А мне придется какое-то время объезжать окрестных фермеров.

Эйнзли смотрела ему вслед, испытывая легкое смущение. Он прав, ферму при усадьбе необходимо сделать более пригодной для жилья. Наверное, ей и правда пора заняться делом.

– Что бы это ни значило, – пробормотала она.

Ей совсем не понравилось предложение советоваться с Мари Макинтош. Экономка вселяла в нее страх. Мадам Гера предложила Робкой Мышке нащупать слабости у экономки. Эйнзли вовсе не была уверена в том, что у Мари Макинтош есть хоть какая-то слабая сторона. И потом, дело в другом. Она приехала сюда вовсе не для того, чтобы обустраивать дом для Иннеса. Он сказал, что ему нужно ее объективное мнение. Как она изложит ему свое мнение, если будет вешать шторы и стелить постели, пока он осматривает свои владения? Иными словами, он не допускал ее до осмотра, а она не возразила.

– Эйнзли, ты не меняешься, – с отвращением сказала она себе. – Стыдись!

«Дорогая мадам Гера!

В день свадьбы свекровь подарила мне пособие по ведению домашнего хозяйства, которое она составила сама. Пособие вышло всеобъемлющим, и сначала я даже радовалась: теперь я знаю, что из еды предпочитает мой муж и как сервировать блюда. Однако, должна сказать, с самого начала я немного беспокоилась, прочитав то, что его мать назвала «Распорядком дня», а такой распорядок имеется на каждый день. Хотя я стараюсь придерживаться ее предписаний, откровенно говоря, я не понимаю, почему стиркой следует заниматься по средам, чистить серебро – по субботам. Кроме того, непонятно, почему говяжью рульку необходимо подавать к обеду во вторник, а копченую сельдь – только по четвергам. Что же касается ее рецепта супа из овечьей головы… ни за что на свете!

Я намекала мужу, что его мать – не единственная хорошая хозяйка в нашей семье. От моей матери мне досталось множество превосходных рецептов; не сомневаюсь, приготовленные по ним блюда придутся ему по вкусу. К каким только женским уловкам я не прибегала, стараясь убедить его, что совершенно не обязательно следовать во всем пособию, написанному его матерью. Муж с негодованием отнесся к моим уловкам и теперь угрожает тем, что его мать, у которой, кстати, есть свой великолепный дом, переедет жить к нам! Я люблю мужа, но его мать не переношу. Что мне делать?

Эйнзли положила на блокнот чистый лист бумаги. Так и подмывало предложить Отчаявшейся Жене пригласить к ним в гости ее собственную матушку; а еще более соблазнительно предложить поменяться домами со свекровью, но она сомневалась, что Фелисити напечатает такие советы. Нет, надо посоветовать Отчаявшейся Жене топнуть ножкой, выкинуть свекровино пособие и заявить, что хозяйка в доме она. Именно так мадам Гера обычно отвечала на подобные крики о помощи – а она их получала во множестве. Многие читательницы «Скоттиш ледиз компаньон» считали, что свекрови всегда суют нос в их жизнь, а их сыновьям недостает инициативы.

Изображать хозяйку Строун-Бридж оказалось сравнительно легко. Однако, оглядев комнату, которая за последние десять дней, как и вся ферма при усадьбе, стала теплой и уютной, Эйнзли почти не испытала радости.

Мари Макинтош помогала ей во всем, но оказалась довольно сдержанной особой. Она, правда, и не думала задирать нос перед Эйнзли, и не высмеивала ее предложения. Эйнзли легко выполнила поручение Иннеса и навела уют в их жилище. Но ведь она готовилась не к такому испытанию. Ее погрузили в домашнее хозяйство, а ведь Иннес сулил ей совсем другую роль! Злясь на себя, Эйнзли сунула переписку мадам Геры в кожаную папку и сдвинула ее на край стола, закрыв последним номером «Скоттиш ледиз компаньон», который прислала ей Фелисити. Иннесу несомненно нужна помощь, но к жене он ни разу не обратился. Наверное, он решил, что лучше справится с арендаторами в одиночку. Шли дни, а она чувствовала себя все более заброшенной, все более не в своей тарелке. Нет, она не была несчастна, она не жалела о том, что решила приехать в Строун-Бридж, но ей казалось, что о ней забыли и что она бесполезна.