Иногда я лгу - Элис Фини

– Пол?

Не знаю, зачем я его зову, хотя глаза мне недвусмысленно сообщили, что его здесь нет. В груди нарастает ужас и хватает меня за горло. В доме его тоже не видно, я вернулась два часа назад, и за это время он наверняка бы себя как-то проявил. Муж, который практически никогда никуда не отлучается, ушел, а я была настолько поглощена своими мыслями, что даже этого не заметила. Только не надо паниковать. У меня всегда было слишком живое воображение, в любой ситуации я опасаюсь худшего. Уверена, отсутствию Пола есть самое что ни на есть простое объяснение, но голоса в моей голове настроены не так оптимистично. Я бегу обратно в дом, поскальзываясь на грязной траве.

Переступив порог, опять зову Пола. Ответа нет. Набираю номер его мобильного и слышу наверху негромкий звонок.

Я осознаю, что он доносится из нашей спальни, и меня накрывает волна облегчения – может, он лег вздремнуть или плохо себя почувствовал. Я взмываю вверх по лестнице и распахиваю дверь, посмеиваясь над собственным нелепым беспокойством. Кровать застелена, Пола нигде не видно. Он никогда не заправляет постель. Я на мгновение застываю в замешательстве и еще раз набираю его номер. Звучит знакомый звонок – значит с помещением я не ошиблась – но почему-то из закрытого шкафа. Моя слегка дрожащая рука тянется к ручке. Я мысленно обзываю себя дурой; можно не сомневаться, что всему этому есть вполне логичное объяснение – Пол не сидит в под вешалками, детей, которые играли бы в прятки, у нас нет, и это не фильм ужасов, где в каждом шкафу тебя поджидает труп. Пальцы поворачивают ручку и открывают дверцу. Ничего. Я звоню еще раз и вижу мерцание, приглушенное карманом его любимого пиджака. Тайна пропавшего телефона разгадана, чего нельзя сказать о тайне исчезнувшего мужа. Тут я обнаруживаю дорогой на вид розовый подарочный пакет, спрятанный под рядом джинсов и хлопковых футболок, которые Пол называет «униформой писателя». Я вытаскиваю его, заглядываю внутрь и осторожно разворачиваю оберточную бумагу. Черный атлас с кружевами отзывается в пальцах давно забытым ощущением – что-то подобное я когда-то действительно носила. Вероятно, это он мне подарит на Рождество. Обычно он ничего такого не покупает. Бюстгальтер, похоже, немного маловат, и я смотрю на ярлык. Размер не мой, надеюсь, Пол сохранил чек.

В каком-то тумане я спускаюсь вниз и проверяю, выключена ли плита. Я еще не закончила свой ритуал, когда в глаза опять бросилась бутылка белого вина, теперь уже пустая, и в голове вспыхнуло озарение. Такое очень любит Клэр. Она была здесь. Я ошалело ахаю, прикрываю рукой рот, бросаюсь на кухню и извергаю в раковину содержимое желудка. Когда выходить больше нечему, сплевываю, открываю кран и вытираю лицо кухонным полотенцем. Трижды проверяю плиту, хватаю сумочку и быстро оцениваю ее содержимое. «Телефон. Кошелек. Ключи». – Я говорю это вслух, убедившись в их наличии, как будто слова делают предметы реальными. Я направляюсь к выходу, но в коридоре останавливаюсь и опять заглядываю в сумочку. «Телефон… Кошелек… Ключи…» На этот раз произношу медленнее, задерживаясь взглядом на каждом предмете, чтобы поверить, что все и правда на месте. Однако даже после этого проверяю их опять, перед тем как закрыть за собой дверь.

Клэр живет рядом, всего в километре от нас. И хотя идти туда недалеко, я жалею, что не накинула пальто – на улице холодно. Я обхватываю себя руками и шагаю вперед, не поднимая от тротуара глаз. Проходя мимо вереницы совершенно одинаковых домов, чувствую слабый запах газа, который вползает в ноздри, добирается до горла и проваливается вниз. Меня опять охватывает тошнота, я прибавляю шагу. На этой улице Клэр живет уже давно, дом теперь принадлежит им, как и расположенный по соседству гараж Дэвида. Квартал мне до такой степени знаком, что их дверь я могла бы найти даже с закрытыми глазами. Но нет, мои глаза открыты, и первым делом я вижу машину Пола. Ее нельзя не заметить. Подержанная зеленая «М-Джи Миджет» 1978 года выпуска, любовно восстановленная и вновь сияющая во всей своей былой красе, на мой взгляд весьма сомнительной. Муж купил этот автомобиль на аванс за свой первый роман и теперь любит его почти так же, как я ненавижу.

Когда я ступаю на подъездную дорожку, внутри все сжимается, будто еще немного – и станет нечем дышать. В сумочке ключ от дома Клэр, но просто воспользоваться им и войти мне кажется неудобным. Она вручила мне его в надежде на взаимный обмен, который так и не состоялся.

Я несколько раз звоню в дверь, желая как можно быстрее покончить с этой историей, в чем бы она ни заключалась. Холод пощипывает руки, изо рта вырываются облачка пара. Внутри начинает жалобно плакать маленький ребенок, через матовое стекло я вижу расплывчатую фигуру, которая растет по мере приближения. Муж Клэр распахивает дверь и приветствует меня с выражением на лице, которое я обычно приберегаю для разъездных торговых агентов, вечно пытающихся что-то всучить прямо на пороге дома. Не знаю почему, но мы с ним не ладим. Причина совсем не в том, что у нас нет ничего общего, – нас объединяет Клэр. Скорее, наоборот.

– Привет, Эмбер, спасибо, что разбудила близняшек, – произносит он без малейшего намека на улыбку.

И даже не думает пригласить внутрь. Мой зять – крупный мужчина, у которого никогда нет ни времени, ни терпения. Он даже не успел еще снять рабочий комбинезон.

– Прости, Дэвид, я не подумала. Мой вопрос может показаться тебе странным, но… Пол у вас?

– Нет, – отвечает он, – а с чего ему у нас быть?

Вид у него уставший, под глазами залегли черные круги. Брак с моей сестрой его заметно состарил. Она величает его Дэвидом, мы в итоге тоже, хотя все остальные зовут его просто Дэйвом.

– Он оставил здесь машину, – говорю я.

Дэвид бросает через мое плечо взгляд на припаркованный перед гаражом автомобиль.

– Ну да.

Развивать свою мысль он не собирается, я молчу, и его брови хмурятся еще сильнее, как будто вот-вот расколют лицо надвое. Потом опускает глаза, и я следую за направлением его взгляда. На мне домашние тапочки. Снизу на меня взирают два потрепанных плюшевых мопса, их пристроченные глазки выражают одновременно удивление и жалость. В супермаркете они продавалась в отделе детских товаров, но мне подошли, и я решила их взять.

– С тобой все в порядке? – спрашивает он.

Я обдумываю его вопрос и отвечаю максимально честно:

– Не думаю. Если честно, то нет. Мне надо поговорить с Клэр. Она дома?

Он слегка выпрямляет спину, явно удивленный, в чертах его лица проступает что-то уродливое.

– Клэр сегодня нет целый день. Я думал, она у вас.

Вторник, 13 ноября 1991 года

Дорогой Дневник,

Мне вот уже месяц как десять лет, но мне не кажется, что двузначные числа чем-то отличаются от однозначных, хотя мама и говорит, что должны. Мне по-прежнему кучу всего нельзя, я все такая же маленькая и все так же каждый день скучаю по Бусе. Мама меня просто бесит, много почему, но особенно из-за того, что она сделала сегодня на родительском собрании. Поскольку папа задержался допоздна на работе, ей пришлось пойти туда одной. Она сказала, что он, вероятно, опять там переночует, ему в последнее время приходится очень много работать. Поскольку папы рядом не было, в школе мама завела разговор с родителями других ребят. Она вернулась домой в восторге, но не из-за моих отличных отметок, как любой нормальный человек, а из-за того, что познакомилась с мамой Тэйлор и теперь радуется, что у меня «такая приличная подруга». Она все говорила и говорила об этом, спрашивала, почему я никогда о ней не упоминала. Я ответила, что мне не хотелось о ней говорить, и потом мы сидели молча.