Фаталуния - Алека Вольских

Окинув взглядом опочивальню его величества, Мольфар и Ростик одновременно остановили свои взгляды на большой кровати с пологом, который на данный момент был откинут.

— Под кроватью? — нерешительно спросил у Мольфара Ростик.

— Очень вероятно, — склонил голову набок маг. — Не узнаем, пока не проверим.

Мольфар подошел к кровати и в третий раз проделал уже знакомые Ростику манипуляции с чертополохом. Ростик уже и не знал чего ожидать и, бросив быстрый взгляд на короля, подумал, что вида атласных покрывал в зеленых соплях или чего-нибудь похуже его величество не переживет.

И точно: в тот момент, когда кровать задрожала, а деревянные резные ножки поднялись над полом, король сначала побледнел, а потом позеленел, вытаращив глаза. Предчувствие подсказывало Ростику, что такое начало ничего хорошего не предвещает. Кровать поднималась все выше и выше. Мольфар предусмотрительно отступил назад, в то время как король на подкашивающихся ногах поплелся к своему королевскому ложу, будто собирался схватить его за ножки и не отпускать ценой собственной жизни. Однако не успел он ступить и трех шагов, как кровать взмыла к потолку, и стало очевидно, что барабашки под ней нет.

— Господин маг, ну что же вы стоите! — закричал король. — Верните с потолка мою кровать!

Мольфар с сочувствием посмотрел на государя, покачал головой и взмахнул рукой. Кровать с грохотом и треском рухнула на пол.

— Ой!!! — испуганно подпрыгнул король, снова хватаясь за сердце.

Несколько секунд было тихо и ничего не происходило. Присутствующие в спальне короля все как один облегченно вдохнули побольше воздуха в легкие, но выдоха не последовало, потому что раздалось тихое, но издевательски настойчивое шуршание. Ростику хватило лишь мгновения, чтобы определить, откуда оно происходит.

На большом портрете, в изголовье кровати, проступала жирная черная линия, словно кто-то рисовал ее куском угля. Сначала у изображенного на портрете короля появились огромные черные усы, потом на лбу возникли кривые рожки. Затем невидимая рука пририсовала клюшке несколько пар ножек, так что выглядела она теперь, как гусеница, готовая убежать от хозяина.

— Мой портрет!!! — брызжа слюной, заорал король. Он был просто вне себя от возмущения, а его лицо от ярости совсем почернело.

И в этот самый миг, словно в ответ на вопли его величества, откуда-то раздался тихий, но отчетливый смех, очень похожий на смех ребенка. Король чуть не подавился слюной и побагровел еще сильнее. Он выглядел так, будто вот-вот лопнет от злости. Канцлер на всякий случай повращал глазами в поисках источника смеха. Но Ростик не обращал на них внимания, потому что заметил, как Мольфар устремился к нагроможденным в одном из углов королевской спальни старым клюшкам для гольфа.

Мольфар взял в руку медальон и, отняв его от груди, направил в сторону этого угла.

— Акшабар Абинсу! — воскликнул он, и от медальона во все стороны разлилось изумрудное сияние.

В то же мгновение тонкоголосый смех, который, казалось, раздавался из всех углов, смолк. Тогда Мольфар подошел ближе к складу клюшек и протянул над ними руку. Изумрудное сияние, уже было притухшее, снова разгорелось, и клюшки все разом поднялись в воздух.

— Ваш злоумышленник нашелся, — произнес маг, обращаясь, по-видимому, к его величеству.

Ростик, король и канцлер подошли поближе, и перед их глазами предстала такая картина: в самом углу, над которым парило в воздухе около двух десятков клюшек для гольфа, внутри большой золотой короны спало, свернувшись клубочком, маленькое существо. Длинными тонкими ручонками оно обнимало длиннопалые ступни коротких ног, а на непропорционально большой голове у него красовалась остроконечная шапочка неопределенного цвета: то ли серого, то ли бурого, то ли малинового.

— Это и есть барабашка? — спросил Ростик.

— Да, — подтвердил Мольфар, — типичный представитель своего вида. Мне пришлось наслать на него сон. Обычно, как ты мог заметить, они гораздо бодрее.

Барабашка обладал длинной бородой, которую в данный момент использовал как подушку: свернув и положив себе под голову. А еще барабашка улыбался во сне от уха до уха.

Мольфар снова поднял руку ладонью вниз, но теперь уже не над клюшками, а над спящим барабашкой. И снова разгорелось изумрудное сияние, в этот раз настолько яркое, что словно поглотило весь угол, а когда медальон старого мага потух, то в углу осталась лежать только корона. Барабашка исчез.

— В ближайшее время он не помешает вам спокойно спать по ночам, — заверил короля Алекса Мольфар. — Я даю вам гарантию.

Король задумчиво поднял свою корону и повертел ее в руках, словно хотел убедиться, что с ней все в порядке. Потом он водрузил ее на голову и с недовольным видом огляделся по сторонам.

— Ну и бедлам… м-да… вы тут устроили, — произнес король, а потом, опомнившись, зыркнул на мага и предусмотрительно уточнил: — Я хотел сказать: какой бедлам устроил здесь этот подлец барабашка!

Мольфар же только посмотрел на Ростика, беспомощно вздохнул, потом еле заметно покачал головой, словно поражался неблагодарности его величества, и улыбнулся.

* * *

В комнате, которую выделили стражам для ужина, был накрыт большой круглый стол. Ростик никогда не видел, и уж тем более не пробовал подобных блюд. Возможно, если бы была жива мама… Отец же обычно ограничивался тем, что кормил Ростика отварными макаронами или яичницей. К готовке у него явно не было ни малейшего таланта. К тому же отец Ростика вечно был занят своей работой — настолько, что иногда варить опостылевшие макароны Ростику приходилось самому.

Наверное, поэтому, войдя в комнату, он замер на месте, с открытым ртом пялясь на заставленный яствами стол: жаркое из индейки и жареные помидоры с подрумянившейся коричневой корочкой, индейка с сыром и грибами, отбивные из баранины, тефтели в томатном соусе, запеканка из овощей с сыром, ароматные колбасы. От доносящихся до его носа соблазнительных запахов у Ростика потекли слюнки. И все это великолепие уже вовсю уплетали стражи. Особенно усердствовал рогатый Анчутка. Видимо, он вовсе не считал, что раз он меньше всех ростом, то и есть должен меньше всех.

— Не стесняйся, — обратился к вошедшему Ростику рыжий Арни, уплетавший за обе щеки жаркое из индейки. — Присаживайся и налегай на королевские яства. Так больше нигде не накормят. А все потому, что его величество король Гелиона Алекс XII и сам не дурак поесть.

Ростик послушно сел за стол рядом с кареглазым мальчишкой со странным именем Решка. Взяв с блюда кусок запеканки, он откусил побольше и тут же чуть язык не проглотил от удовольствия — ничего вкуснее он не ел никогда в жизни.

После запеканки он принялся за колбасы, которых здесь было не меньше десяти видов. Набивая желудок, он пару раз тайком взглянул на кареглазого, гадая, откуда у него такое необычное имя.

Тот, проглотив содержимое рта, вдруг сказал, обращаясь к Ростику: