Поручик Ржевский и дама с солонкой - Иван Гамаюнов

Помнится, Ржевский, узнав о смерти императора, подумал: не попроситься ли снова на службу. Туманную историю с прошением об отставке, которое поручик не подписывал, при новом императоре не стали бы вспоминать. Однако, судя по выражению лица Никодимова, на пути к возвращению в армию могло возникнуть препятствие.

– Никто в Твери ещё не знает, – сказал Никодимов страшным шёпотом, – что Константин Павлович, которому все здесь уже, конечно, присягнули, не захотел принять престола.

– А кто же станет государем? – ещё больше насторожился поручик.

– Возможно, не будет никакого государя.

– А кто же будет?

– Диктаторы – четверо или пятеро достойных людей. Они возьмут в свои руки управление государством до того, как соберётся учредительное собрание, которое решит дальнейшую судьбу России.

Ржевский вдруг отчего-то заподозрил, что его вовлекают в заговор против монархии. Однако уверенности не было, ведь заговорщики не ездят на балы и не обсуждают своих намерений с первым встречным. Они собираются в тесный круг избранных, сидят в комнате с занавешенными окнами и обсуждают коварные планы.

– Экая фантазия! – воскликнул поручик. – Полагаю, что идею с диктаторами не позволит осуществить армия.

– В войсках – брожения, – многозначительно произнёс Никодимов. – Поэтому всё возможно.

Они говорили ещё некоторое время, как вдруг в кабинет вошёл лакей Прошка и доложил:

– Пётр Петрович, к вам жандармы пришли. Просят принять.

Никодимов вскочил с дивана, с каждым мгновением всё больше бледнея.

– Какие ещё жандармы?

– Офицер с солдатами, – ответил Прошка.

– Скажи им, что я не принимаю!

Прошка хотел было уйти, но затем, вспомнив о чём-то, замялся:

– Господин офицер просили передать, что никуда не уйдут и будут ожидать, ежели барин принять не захочет.

– Тогда пусть подождут, – срывающимся голосом велел Никодимов. – У меня посетитель.

Однако, как только лакей удалился, Никодимов уже не обращал на посетителя внимание. Хозяин кабинета кинулся к ящикам шкафа, отпер их, сгрёб в охапку часть бумаг, которые там были, побежал к изразцовой печи в углу, открыл дверцу и сунул внутрь всю кипу столь торопливо, что часть листов осталась лежать на металлическом подносе под дверцей.

Ржевскому опять отчего-то подумалось, что Никодимов – враг монархии. Но мало ли зачем нужно жечь личный архив! А может, это переписка с дамами, которую жандармам лучше не читать.

Сидя на диване, поручик молча наблюдал, как Никодимов выгреб из ящиков новую кучу бумаг и снова бежит к печке. Добра, которое требовалось сжечь, оказалось много, а зев был узкий, так что даже первая порция никак не желала пролезать, а вторая и подавно. Но Никодимов, казалось, этого не замечал. Он метнулся к столу, и на этот раз пришла очередь петербургских журналов, лежавших под пресс-папье. Сложив их трубкой, хозяин кабинета несколько раз ткнул ими в кучу бумаг, застрявших в печном зеве, как тараном в ворота, надеясь наконец пропихнуть всё внутрь печи.

– Пётр, да вот же кочерга рядом, – заботливо подсказал поручик.

Больше он ничего сказать не успел. Двери в спальню, из которых не так давно Никодимов выходил навстречу гостю, резко открылись. На пороге появился незнакомый господин в распахнутой шубе, под которой виднелся тёмно-зелёный мундир.

– Ага! – победно воскликнул незнакомец, коршуном нависая над Никодимовым, стоявшим на коленях возле печки. – Так я и думал! Уничтожение компрометирующих бумаг!

Он протянул руку и почти без труда вытащил из печи всё, что хозяин кабинета надеялся сжечь. Бумаги почти не пострадали – лишь края некоторых листов свернулись и почернели.

В следующее мгновение открылись другие двери, через которые входил в кабинет Ржевский, и в них появился Прошка, а за ним, проталкивая его вперёд, – усатый офицер в светло-синем мундире и рейтузах с жёлтыми лампасами. Ещё несколько рядовых в таких же светло-синих мундирах толпились позади.

– Что всё это значит? – с нарочитым возмущением спросил Никодимов. – Почему вы врываетесь? – последний из двух вопросов был обращён к усатому офицеру. – А вы как здесь оказались? – это уже относилось к грозному господину в зелёном мундире. – Прошли через чёрный ход?

– Барин, это не я пустил! Христом Богом клянусь! – завопил Прошка, услышав о чёрном ходе.

Незнакомец в зелёном мундире начал по-хозяйски осматривать кабинет.

– Вы, господин Никодимов, полностью себя выдали, – проговорил он. – Я нарочно послал жандармов с главного входа, чтобы посмотреть, как вы примете новость об их приходе. А сам проник с чёрного хода…

Ржевский, устав быть немым свидетелем, вскочил с дивана:

– Господа, прошу вас: объясните, что здесь происходит.

– Здесь происходит арест, – ответил незнакомец в зелёном мундире.

– А кто арестован? И за что?

– Арестован господин Никодимов как возможный участник заговора против государя императора Николая Павловича.

«Значит, всё-таки заговорщик, – удивился Ржевский. – Не может быть!» Однако не только это озадачивало.

– А почему Николая Павловича? – спросил поручик. – Почему не Константина Павловича?

– Вас это интересует? – осведомился незнакомец.

Ржевский задумался и понял, что его на самом деле весьма мало заботит, кто из младших братьев покойного государя Александра Павловича в итоге воссел на трон.

– Нет, я, по правде говоря, просто так спросил.

– Это хорошо. – Незнакомец улыбнулся. – А то в Петербурге заговорщики, которые стояли на Сенатской площади {2}, настоятельно вопрошали: «Почему не Константин? Почему не Константин?» – Незнакомец в зелёном мундире как будто спохватился и оборвал сам себя: – Короче говоря, междуцарствию конец. В Петербурге все уже присягнули.

«Значит, прошение о возвращении в армию надо слать на имя Николая», – подумал Ржевский.

– А вы, кстати, кто такой? – взгляд незнакомца сделался очень цепким.

Поручик назвался и коротко поклонился – с достоинством и без подобострастия.

– Тот самый Ржевский? – у незнакомца даже брови слегка приподнялись.

– Да-с. Тот самый. А с кем я имею честь говорить?

Ответ прозвучал, будто через силу:

– Тайницкий Иван Иванович.

– Служите в Министерстве внутренних дел? – спросил поручик, приглядываясь к зелёному мундиру.

– Именно, – всё так же нехотя ответил чиновник, но должность свою не назвал, а затем добавил, будто желая сменить тему: – Вы пока не арестованы, но всё же мы с вами обстоятельно побеседуем. Ржевский-бунтовщик – это был бы скверный анекдот.

После этого Тайницкий уже не обращал внимания на поручика, продолжая осматривать обстановку.