Война Искры: Равника - Грег Вайсман

Гидеон согласно кивнул и утер глаза.

«Очевидно, сию же минуту в атаку на Боласа мы не пойдем, – подумал Джейс. – Невидимость с нас снимаю, целиком сосредоточусь на маскировке Черного Меча и его силы».

Все четверо двинулись назад, к Межмировому Мосту. Тут-то Гидеон и увидел ее. Вот она робко взобралась на груду каких-то обломков, вот поднялась на вершину обрушившейся балюстрады, выпрямилась во весь рост, замерла…

Лилиана Весс!

«Она все же пришла на Равнику».

Улыбнувшись, Гидеон оглянулся и полоснул Джейса гневным взглядом.

«А я же тебе говорил! Я говорил, что она придет!»

Но Джейс не откликался – просто, не мигая, смотрел в сторону Лилианы.

«Подключи ее к нашей связи, – велел Гидеон. – Ее нужно ввести в курс дела».

Но Джейс по-прежнему не отвечал. Только теперь Гидеон понял, что смотрит он не на Лилиану, а мимо, в портал.

Гидеон обернулся.

Из портала наружу двигалась…

Целая армия! Целая армия, пришедшая на Равнику через Межмировой Мост…

«Но это же невозможно, – подумал Гидеон. – Через этот портал не пройти ничему органическому».

И в следующий же миг он понял, в чем суть. Нет, это вовсе не армия живых, органических существ. Таковыми их уже не назвать. Все это – Вековечные из разоренного мира, Амонхета. Из того самого мира, который Никол Болас разве что не уничтожил без остатка.

Там, на Амонхете, Стража раскрыла еще один долговременный замысел Боласа. Десятилетиями жители Амонхета учились воинскому искусству. Когда лучшие из лучших достигали совершенства, их убивали и мумифицировали, покрывая с ног до головы множеством слоев синего минерала под названием «лазотеп», защищавшего их целиком. Органики в Вековечных почти и не оставалось. После воинов воскресили, оставив им все обретенные силы и мастерство… но не оставив ни капли собственной воли. Теперь все они служили одному только Боласу.

На Амонхете Гидеон видел их в деле. Вековечные истребляли всех на своем пути. Братья убивали братьев. Родители – детей. Влюбленные – тех, кого любили больше всего на свете.

Точно такую же участь Болас приготовил и Равнике. Явившееся войско, Орда Ужаса, было его армией вторжения, и Стража вновь не сумела ему помешать.

«Если только…»

Гидеон вновь перевел взгляд на Лилиану. Некромантки сильнее нее он не встречал в жизни.

«Если ей удастся взять власть над Вековечными в свои руки…»

И тут, на его глазах, Лилиана надела Кольчужную Завесу. Золотое плетение ярко сверкнуло на солнце. Гидеон закусил губу. Завеса усиливала магическую мощь Лилианы, но эта мощь легко могла погубить некромантку. Вдобавок, порой Гидеон сомневался, гадал, кто же кем управляет – Лилиана Завесой, или Завеса ею?

«И все же, если на свете и есть обстоятельства, что призывают к подобному риску…»

Завеса скрывала большую часть лица, но Гидеон даже отсюда, издалека, мог видеть – и, мало этого, чувствовал – ее мистическую энергию, пронизавшую, окутавшую тело Лилианы. Узоры на ее обнаженной коже – на лбу, на груди, на ладонях – замерцали пурпуром, глаза под Завесой вспыхнули пурпурным огнем. Гидеон видел разбежавшуюся от Лилианы Весс рябь магической силы, слышал ее натужный вопль…

«Сейчас она… Сейчас…»

С этой мыслью он перевел взгляд на Вековечных. Их глаза тоже засверкали пурпурным огнем. Миг – и Орда Ужаса разом остановилась, устремила взгляды на повелительницу.

«Они в ее руках. Сейчас Лилиана поведет их против дракона…»

Но тут, повинуясь взмаху ее руки, Вековечные развернулись и двинулись к жителям Равники. Не успевшие прийти в себя после учиненных порталом бед, те изумленно уставились на приближающийся строй Орды Ужаса. Да, Гидеону очень – отчаянно хотелось поверить, что Лилиана ведет неупокоенных на помощь живым. Но, сколь бы ни сильным было это желание, он вновь помчался вперед.

«Прошу тебя… прошу…»

Тем временем Вековечный, шедший впереди остальных, подошел к юной человеческой женщине, высвобождавшей из-под обломков камня мужа, а может, возлюбленного, а может, брата. Та подняла на него взгляд и, скованная ужасом по рукам и ногам, даже не шелохнулась, когда неупокоенный воин, подойдя вплотную, свернул ей шею. Гидеон был еще далеко, однако явственно услышал хруст, почувствовал его собственным телом.

«Нет…»

Остальные – и Джейс, и Лавиния, и Тефери – со всех ног бросились за Гидеоном к месту начавшейся бойни. Казалось, сердце в груди вот-вот разорвется на части. На бегу Гидеон оглянулся. Лица товарищей были мрачны, на канале мысленной связи царило безмолвие. Гидеон ожидал услышать от Джейса: «А я же тебе говорил», – и ведь верно, Джейс которую неделю твердил, что доверять Лилиане нельзя, что Стража нужна ей лишь для того, чтобы покончить с собственными, личными демонами, освободиться от договора, подчинявшего ее их воле. И они это сделали. Последнего демона Гидеон с Лилианой прикончили вдвоем, вместе, при помощи Черного Меча. О ее освобождении он позаботился сам, лично. Промедлив ради этого с возвращением на Равнику. Он верил: свобода дарует ей силы помочь Страже одолеть Боласа. Он верил ей, когда она говорила, что хочет воспользоваться этими силами ради победы над Боласом. Но вот Лилиана воспользовалась ими, служа дракону, на его стороне.

«Ведет его воинство захватить для него этот мир…»

Нет, никаких «а я говорил» со стороны Джейса не последовало. Но в них и не было надобности. Гидеон верил в Лилиану, но Лилиана для них потеряна. Лилиана предала их.

«А значит, теперь Лилиане Весс придется умереть…»

В тот день, когда Вековечных впервые спустили с цепи, Лилиана Весс тоже была там, на Амонхете, и все-таки даже не подозревала, что их так много. Они шли и шли из портала – кожа и плоть, замененные лазотепом, блестят в лучах утренней зари, отливают металлической синевой. На Равнику, фаланга за фалангой, двигались увековеченные люди и увековеченные минотавры, эскадроны увековеченных авенов, ангелов, демонов, дрейков и даже тройка увековеченных драконов, паривших над рядами пехоты. И каждый, любой Вековечный, к какой бы расе, к какому бы виду ни принадлежал, был одним из величайших воинов Амонхета, взращенных и обученных для битв, лучших из лучших… и ныне лишенных всякого подобия свободы воли. И каждого украшал лазотеповый картуш, при выходе из портала вспыхивавший неярким голубым огоньком, а после, под действием чар Лилианы, загоравшийся пурпурным светом.

«Под действием моих чар…»

Пришлось напомнить себе, что у нее попросту нет выбора. А ведь она еще успела застать те давние времена, когда понятие «мироходец» кое-что значило. Те времена, когда Искра, дарующая способность странствовать меж миров, доставалась отнюдь не всякому Бифштексу, обученному махать мечом, не всякой девчонке, умеющей сотворить чуточку пламени. В те дни мироходцы были бессмертны. В те дни каждый из мироходцев был просто-таки божеством.