Коварные алмазы Екатерины Великой - Елена Арсеньева

Так за которым из них Роман?

Фанни прошлась вдоль фасада раз и другой, поздоровалась с двумя знакомыми антикварами – оба иногда забегают в ее бистро. Надо же, как будто все встречные смотрят только на нее: рыльце-то в пушку!

Она снова прошла квартал до конца и остановилась на углу улиц Фобур-Монмартр и Прованс, напротив китайской харчевни. Сделала вид, будто рассматривает витрину, а сама исподволь бросала взгляды на дом-квартал.

Семь дверей. В которую войти?

Стоп. Зачем голову ломать? Роман же ясно сказал: в доме буланжерия и три антикварных магазина. Значит, Фанни нужен номер три.

Она перебежала дорогу. Вот синяя дверь, украшенная черной чугунной чеканкой, вот кодовый замок. Так, и что дальше? Код она не знает.

Минута отчаяния, и вдруг замок щелкнул, дверь отворилась, и Фанни вжалась в стену, пропуская высокую даму лет восьмидесяти в потертом каракулевом манто. Надменный аристократический профиль, надменно поджатые губы. Не эту ли обедневшую графиню упоминал Роман? Если так, Фанни попала туда, куда нужно!

Она ввинтилась между медлительной гранд-дамой и дверью, проскочила в крытый дворик, уставленный цветочными кадками.

– Вы к кому, милочка? – Вопрос повис в воздухе, Фанни уже перебежала дворик и захлопнула за собой дверь респектабельного подъезда.

Лифт доходил до шестого этажа, комнаты для прислуги размещались выше. Но вот Фанни наконец в длинном коридоре с рядами дверей по обеим сторонам. Та же чистота, что и во всем доме, но респектабельностью не пахнет – ни цветов, ни ковров, ни навощенного паркета.

Захотелось уйти. Глупая затея – подниматься сюда. Не все ли ей равно, здесь живет Роман или в другом месте, ходит сюда, чтобы повидаться с матерью, или здесь обитает его молодая любовница? Да пусть делает, что хочет, пусть исчезает, куда хочет, встречается, с кем хочет, – чем проще будет относиться Фанни к этой безумной связи, тем лучше для нее же. В конце концов, они с Романом вместе и каждый по отдельности получают, что хотели: она – неистового любовника, который заставляет ее кричать от наслаждения и трепетать от нежности, он – комфортную жизнь, изобилие тряпья и парфюмов, которыми Фанни его, честно признаться, завалила, так что он уже не шляется в потертой куртке и заношенных джинсах, сшитых невесть в какой подворотне и выдаваемых за Levi’s, а носит классные штанцы из приличных бутиков. Конечно, это не Черутти и не Версаче, но нормальная модная одежда. А чтобы одеваться от Версаче, ему надо было сойтись с миллионершей или любовницей миллионера вроде Катрин…

Как всегда, при воспоминании о Катрин по лицу Фанни прошла судорога. Ладно, пусть живет эта толстая дура вместе со своим русским миллионером, любовницей которого еще так недавно была сама…

Голос из-за двери! Голос Романа!

Все мысли о Катрин и Лоране вымело из головы Фанни. Она сделала шаг, припала ухом к двери. И тут же раздраженно стиснула губы: разговор шел на незнакомом языке, видимо, по-русски. Ее скудного словарного запаса: «я тебя люблю», «я тебя хочу», «трахни меня», «давай еще» – то, чему она выучилась от Лорана, и «пусти меня к себе» – пополнение от Романа, – здесь было явно недостаточно.

Только и оставалось, что вслушиваться в музыку голоса Романа, ловить его интонации. Иногда он говорил запальчиво, почти зло, явно старался убедить в чем-то своего собеседника или собеседницу. Потом голос его становился мягким, и Фанни вздрагивала, потому что так мягко его голос струился, когда Роман изо всех сил пытался уйти от ответа на прямой вопрос. Фанни уже распознавала эту фальшь, и сейчас словно бы увидела перед собой его лицо: этот обволакивающий взгляд исподлобья, эту тень от ресниц на щеке, вздрогнувшие в тайной улыбке губы…

Ах, поцеловать бы сейчас эти губы, прильнуть к ним!..

Прильнуть и никогда не отрываться.

Фанни прислонилась к стене напротив. Закинула голову, зажмурилась, прижала руки к сердцу, которое трепетало так, словно было живым существом, цветком или маленькой птичкой. Мысль, которая уже мелькала раньше, вдруг оформилась в ее голове настолько четко, словно кто-то выписал огненными буквами, выжег, вырезал: она любит Романа, она не хочет расставаться с ним, он вылечил ее от горя после разрыва с Лораном, она готова на все, чтобы только…

Занятая этими мыслями, Фанни не расслышала шаги и резко отпрянула, когда дверь вдруг распахнулась.

– Бонжур. Вы кого-то ищете?

Мгновенная оторопь, краска стыда заливает лицо. Только потом до Фанни дошло, что перед ней не Роман, а незнакомая женщина.

Благодарение богу: не девчонка, не любовница – дама в годах. Наверное, его мать.

Он был прав: у нее отличный французский, говорит почти без акцента.

Фанни одновременно испытывала облегчение, что не нужно ревновать, стыд, что попалась в такой недвусмысленной ситуации, желание сбежать. И еще любопытство: какая она, мать возлюбленного? И изумление: она ведь ровесница Фанни, а как молодо выглядит! Никогда не дашь больше сорока, даже меньше на пару лет. Совершенно никакого сходства с Романом: очень высокая, светлоглазая, черты лица грубее и проще, правда, короткие пышные волосы тоже темные и вьются.

Красивая? Трудно сказать. Из тех лиц, что бывают минутами восхитительны, а иногда кажутся отталкивающими. Впрочем, Фанни ее толком и не разглядела. Просто уставилась в холодные светлые глаза – точно нашкодившая ученица, которая попалась директрисе.

– Кто вам нужен?

Ни намека на любопытство. Ледяной голос герцогини, обнаружившей в парадной зале младшую помощницу подметальщицы подвала. Еще одна аристократка, сколько же их здесь!..

– Я, – выдавила Фанни и тут же прикусила язык. Хотела соврать, что ищет свободную комнату, но спохватилась, что ее может услышать Роман.

Нет, он не должен даже заподозрить, что она была здесь, что следит за ним.

Фанни повернулась и опрометью кинулась прочь. Вниз, вниз, с трудом ловя ногами узкие ступеньки. Не хватало еще ногу подвернуть, свалиться здесь!

Прибежала домой сама не своя, сразу прошла в спальню, встала перед огромным, во всю стену, зеркалом, которое когда-то купил ее прадед. Если бы кому-нибудь взбрело в голову вынести его из квартиры, пришлось бы разбить его на мелкие кусочки: зеркало вмонтировали в стену еще в 1887 году, во время капитальной перестройки здания на углу де ла Бурз и де Колонн. Оно знало Фанни как облупленную с младенческих лет. А еще раньше оно отражало ее родителей, деда с бабкой, прадеда с прабабкой… Этому зеркалу Фанни верила, как древние верили дельфийскому оракулу. Сейчас она с назойливостью злой мачехи из сказки о Белоснежке задала зеркалу смертельно важный вопрос: ну-ка, кто красивее, свет мой зеркальце, она, Фанни, или мать Романа?

Какое это имеет значение? Почему ее преследовало это странное, усталое, прелестное лицо с холодными светлыми глазами? Он уже достаточно взрослый и сам может решить, что делать, как жить и с кем жить.