Путеводитель по англичанам - Дэвид Бойл

Мейсфилд женился на Констанс Кроммелин, которая была на 12 лет старше его (их познакомил поэт Лоренс Биньон, автор памятного стихотворения «Мы состаримся — они будут вечно молодыми»), и вскоре у супругов появились дети. Работа Мейсфилда в Manchester Guardian приносила довольно скромный доход. Настало время извлечь пользу из нескольких стихотворений, которые ему удалось опубликовать.

И здесь на сцену выходит «Морская лихорадка». Впервые это стихотворение появилось в сборнике 1902 года под названием «Морские баллады» (Salt-Water Poems and Ballads). Другим знаменитым стихотворениям, «Грузы» и «Лис Ренар», только предстояло быть написанными, но морские стихи продавались неплохо. В поздних изданиях первые строчки слегка изменили («Я должен опять вернуться в море»). В этом стихотворении было нечто таинственное, напоминающее о драматических, полных любви и ненависти отношениях англичан с морем и о неразрывной связи английской истории с мореплаванием, даже в эпоху смежных коттеджей, ленточной застройки и пригородных поездов, ежедневно отвозящих людей на работу и обратно.

Стихотворению Мейсфилда удается затронуть какие-то струны в душе англичанина, даже если вместо моря он всю жизнь видел только пруд в саду у своего домика. Оно рассказывает о вольных просторах пассажирам пригородного поезда и о зове прибоя тем, кто смотрит в окно многоэтажки. Это очень английское по сути стихотворение, и дело не только в контрасте содержания и спокойной ритмичной формы (эта особенность была великолепно обыграна композитором Джоном Айрлендом), но и в меланхолии, пропитывающей каждую его строчку. Это голос английской души, запертой в офисе рядом с кофемашиной, который тем не менее «невозможно не услышать».

В конце концов Мейсфилд сумел поправить свое финансовое положение, став успешным писателем и сценаристом. Его роман для детей «Ящик наслаждений» пережил свое время, а другие приключенческие рассказы («Мертвый Нед» и пр.) оказали существенное влияние на детскую литературу великой эпохи Puffin Books в 1960-х, хотя сами прошли почти незамеченными.

Может показаться, что Мейсфилд был степенным, консервативным человеком, но на самом деле это не так. Одно из его стихотворений («Вечное милосердие») вызвало резкое осуждение со стороны церкви, он поддерживал движение суфражисток, а во время Галлиполийского сражения в 1915 году сидел за рулем санитарной машины-амфибии. Спустя двадцать восемь лет после публикации «Морской лихорадки» он стал поэтом-лауреатом (обойдя Редьярда Киплинга) и сохранял это звание, пока не скончался от гангрены в 1967 году.

Он был великим обломком эпохи георгианской поэзии, дружил с У. Б. Йейтсом, но прожил достаточно, чтобы своими глазами увидеть появление «детей цветов», и занимал пост поэта-лауреата дольше других, за исключением Теннисона. Кроме того, он стал первым английским автором, прочитавшим свои стихи для записи на долгоиграющую грампластинку (так же как Теннисон первым прочитал свои стихи для записи на фонограф).

В «Морской лихорадке» слышится типично английское печальное томление. Стихотворение даже можно было бы счесть иносказательным изображением смерти, почти как «Пересекая черту» Теннисона, однако известно, что Мейсфилд написал его в молодости, и, скорее всего, испытав на собственном опыте все перипетии бродячей жизни, он просто мечтал о «тихом безмятежном сне после долгой вахты у штурвала».

Я должен опять вернуться в море, где небо молчит над водой,

И все, что хочу я — высокий корабль, идущий вслед за звездой,

Толчки штурвала и песня ветра, седых парусов дрожанье,

И серая мгла над лицом океана, и серый рассвет в тумане[7].

Есть нечто глубоко английское в пригородных смежных коттеджах, особенно в тех, которые были построены в период между двумя мировыми войнами. Нигде в мире нет ничего подобного: ухоженный садик с маленькими садовыми воротами, небольшой гараж, кукольная парадная дверь с обязательной вставкой из витражного стекла — попытка свить семейное гнездышко в ограниченном пространстве.

По не вполне понятным причинам в Англии эти домики ругают все кому не лень. Их считают безнадежно старомодными, несмотря на то что ничего более популярного и уютного пока еще не было придумано.

Когда развитие железнодорожного сообщения позволило среднему классу каждый день ездить на поезде на работу и обратно, англичане переселились в пригороды, сосредоточенные вокруг железнодорожных станций и одной главной улицы.

Апофеозом английского стиля городского обустройства стали новаторские города-сады Эбенезера Говарда. Первыми стали Летчворт и Велвин, впрочем, они получились довольно нетипичными для английской сельской местности. В Летчворте сложился собственный стиль, чему немало способствовали Раймонд Анвин и Барри Паркер со своими коттеджами в стиле «Искусство и ремесло». Как и рассчитывал Говард, это привнесло в городскую планировку чисто английскую ноту.

Его предложение передать землю в собственность городской общины было встречено довольно прохладно. Английское правительство всегда с некоторым подозрением относилось к людям, имеющим шансы на экономическую независимость (вдруг они больше не захотят работать?). Кроме того, оно не слишком заинтересовано и в том, чтобы у каждого гражданина был собственный сад, хотя концепция смежных коттеджей построена именно на этом принципе.

Говард был стенографистом в палате общин. Важные персоны одобрили разработанный им план первого города-сада, затем, посмотрев на него несколько свысока, начали собирать комитет, который должен был поставить вопрос о строительстве города перед правительством. Говард же сел на велосипед, нашел подходящее место, приступил к работе и создал город-сад Лечворт. Если ждать, пока за дело примется правительство, сказал он, «вы успеете стать старым, как Мафусаил». Пожалуй, это одно из лучших высказываний в английской политической философии.

Красный поезд на платформу

Направляет машинист.

«Ах, спасибо! До свиданья!» —

Прощебечет наша мисс

И сбегает по ступеням,

Не теряя ни мгновенья,

Вдаль, туда, где возле дома

Каждой веточкой знакомый

Ждет родной и безмятежный —

тихий сельский уголок.

Джон Бетчеман, «Мидлсекс»

Мы с вами посреди Атлантического океана, окруженные обломками льда, до дна больше двух миль, а вокруг расстилается необозримая поверхность ледяной зеленой воды. Спасательные шлюпки отплыли, наш корабль тонет, другое судно в пределах видимости не отвечает на сигналы. Что вы будете делать, как себя поведете?