Кто мы такие? Гены, наше тело, общество - Роберт Сапольски

Вы пытаетесь нащупать ответ. Э-э-э, они все имеют отношение к биологии. Ну да, с этим не поспоришь. Они все связаны с поведением, или эмоциями, или эмоциональным поведением, что-то такое. Уже теплее.

Сдаетесь? Каждый из этих случаев адвокаты использовали в суде как объяснение насильственного преступления[14]. В этом вторая главная мысль этой части книги: иногда достаточно поменять что-то в организме – изменить уровень какого-нибудь гормона, питательного вещества, иммунного фактора, – чтобы повлиять на то, как мозг вырабатывает мысли и эмоции.

Эта взаимосвязь мозга и тела, их способность управлять друг другом – одно из основных понятий современной биологии. Мало осталось дуалистов, для которых безупречный разум парит над биологической машинерией клеток, органелл и молекул. Мы – продукт этих клеток и всего прочего, и наш мозг – такой же биологический орган, как, скажем, мочевой пузырь: у клеток мышц стенки пузыря и меганавороченных нейронов коры головного мозга намного больше общего, чем различий. Мозг всего лишь очередной орган, хотя и суперсложный, и его деятельность неотделима от его существования в теле. Как сказал нейробиолог Антонио Дамасио: «Разум существует не просто в мозге, он существует в теле».

Мозг влияет на функции организма множеством способов. Очевидный – когда мозг посредством «сознательной нервной системы» посылает сигналы скелетным мышцам. И ваше тело вдруг пожимает руки, подписывает чеки или делает сальто на велосипеде.

Есть и «бессознательная» нервная система (также известная как автономная), которая позволяет мозгу управлять телом так, что сознательно вы это обычно не контролируете. Так, вы краснеете, или возбуждаетесь, или получаете целый букет «автономных реакций», когда задумываетесь о неизбежной смерти. Провода нейронов из мозга, составляющих автономную нервную систему, тянутся к самым неожиданным местам. Некоторые идут от спинного мозга к костям – самым статичным и невозмутимым опорным пунктам в теле – и влияют на то, что оказывается безумным процессом трансформации костей. Другие тянутся к каждому из миллионов крошечных остаточных волосяных фолликул на конечностях – и кожа получает возможность покрываться мурашками. Другие ведут к органам иммунной системы, давая основу совершенно новой научной дисциплине – психонейроиммунологии, изучающей, как мозг управляет механизмами иммунной защиты.

А еще мозг обладает способностью управлять телом, выделяя гормоны. Мозг – «главная железа» (популярная наука 1950-х награждала этим титулом гипофиз), он испускает потоки гормонов, которые, в свою очередь, регулируют деятельность эндокринных желез всего организма.

Давайте подумаем о другой половине этого цикла взаимодействий – как изменения в теле могут влиять на мозг. Это было известно довольно давно: тысячи лет назад кто-то провел, можно считать, первый эксперимент по психонейроэндокринологии: кастрировал быка, показав тем самым, что некие выделения из яичек связаны с самцовой суровостью. Довольно долго считалось, что изменения в теле относительно мало затрагивают некоторые части мозга. Эта привилегия закреплялась за корой головного мозга – самой «мозговой» его частью. Конечно, области мозга, ответственные за эмоции, купаются в гормонах, но кора – сияющая сталь, лишенная волнений, наполовину калькулятор, наполовину объективный философ. Эта дихотомия эмоций и мышления (и областей мозга, связанных с ними) оказалась полностью ложной: Дамасио (в блестящей одноименной книге) назвал это заблуждение «ошибкой Декарта».

На самом деле изменения в теле влияют на все аспекты работы мозга. Тип и уровень половых гормонов в крови связаны с тем, лучше ли ваш мозг различает мелкие детали или общие черты. Химические вещества, выделяемые иммунной системой, повышают риск депрессии. Гормоны стресса регулируют работу ключевого командного пункта мозга (префронтальной коры) и ваше благоразумие в принятии решений. После травмы кровяное давление и другие автономные показатели влияют на вероятность подверженности посттравматическому стрессовому расстройству. И даже такая обыденная штука, как уровень сахара в крови, влияет на то, насколько легко вам вспомнить, например, какой-нибудь факт.

Темы глав этой части книги – разнообразные способы взаимодействия мозга и тела и почему мозг в конечном счете просто биологический орган. Седьмая глава («Почему во сне всё как во сне») представляет важнейшую часть мозга – префронтальную кору и рассматривает, как у каждого из нас она совершенно не справляется со своими задачами, отключается и не срабатывает по много раз на дню. Девятая глава («Наслаждение (и боль) от “может быть”») продолжает тему префронтальной коры, исследуя, как она связана с дисциплиной и отложенным вознаграждением.

Восьмая глава («Анатомия плохого настроения») и десятая («Стресс и ваш съежившийся мозг») сосредоточены на том, как тело влияет на мозг. Первая рассматривает, как автономная нервная система заставляет вас делать глупости в отношениях, а ваш мозг – считать, что его чувства глубоко и серьезно задеты, когда на самом деле это не так. Десятая глава несколько печальнее: здесь обсуждается, как класс гормонов, выделяемых при стрессе, может повреждать некоторые области мозга у людей с определенным типом посттравматического стрессового расстройства. Эти данные могут иметь отношение к огромному количеству людей, ожесточившихся после событий 11 сентября.

Одиннадцатая глава («Мозговые паразиты») рассматривает поистине странный пример влияния внешнего мира на мозг. В этом случае работа мозга меняется не от воздействия гормонов или питательных веществ в крови. Определенные стороны его деятельности контролируют паразиты, пробравшиеся в мозг. Бр-р, гадость.

Двенадцатая глава («Преступления в детской») рассматривает глубоко и тяжело больной мозг, вызывающий заболевание в уязвимом теле другого человека.

Вы сидите за столом на торжественном приеме. Люди вокруг говорят на незнакомом языке, вам это не нравится. Вдруг вы чувствуете, как на вашу ступню под столом кто-то надавливает своей ногой. Вы поднимаете взгляд и встречаетесь глазами с привлекательным человеком напротив. Вы интуитивно чувствуете, какое слово нужно сейчас сказать, чтобы увлечь этого человека. И вы говорите: «Флегма». Человек напротив встает, и вдруг все остальные исчезают. Как и стол. Как и ваша одежда. Вы страстно набрасываетесь друг на друга. Это волшебно. Вы вдвоем парите, высоко в воздухе, а проплывающие мимо облака делают ваши ощущения еще острее. Но тут вы начинаете пристыженно рыдать, потому что за вами с осуждением наблюдают ваши покойные дедушки и бабушки. Вы замечаете, что суровый мужчина в черном сюртуке, утешающий бабушку с материнской стороны, – это Уильям Сьюард, и с неизъяснимой ностальгией декламируете: «Уильям Генри Сьюард, государственный секретарь Соединенных Штатов в администрации Эндрю Джонсона».