Вечный шах - Мария Владимировна Воронова

только в материально бедной, но и в духовно богатой семье. Страсть к вещам — это боже какой ужас, пошлость, мещанство, моральное падение! Маникюр? Все работают, а ты сидишь, ноготочки полируешь? Дрянь, лентяйка!

После того как бабушка чуть не отправилась в больницу от вида моих розовых ногтей, помаду и тушь для ресниц доставать я, конечно, не рискнула. В принципе я и так не собиралась, ибо у нас дома был в ходу такой стишок: «Пришла курица в аптеку и сказала кукареку, дайте пудры и духов для приманки петухов». Думаю, бабушка успела бы мне его продекламировать до начала сердечного приступа, если бы увидела меня с накрашенными губами.

Жизнь показывает нам множество примеров, когда умные, порядочные, трудолюбивые и добрые люди остаются бедны, а у нас дома считали, что верно и обратное. Раз мы бедны, то мы автоматически являемся умными и далее по списку. Поэтому обноски от старших членов семьи я должна была носить гордо, как родовые доспехи, показывающие всем мои высокие достоинства. Интересно, что эта установка намертво въелась в подсознание, как, впрочем, и все, что закладывается туда в детстве, ибо теперь, в дни отчаяния и безнадежности, я стараюсь одеваться как можно хуже, и вовсе не потому, что все деньги идут Лиле. Нет, своим убогим видом я хочу показать, что я все еще хороший человек. Умный, порядочный и далее по списку.

Дома меня убеждали, что скромность хороша еще тем, что надежно убережет меня от неудачного замужества. Вульгарные девки (как я поняла, это понятие включало всех, кто хорошо одевался и пользовался косметикой) привлекают только недалеких примитивных самцов, а о тех мальчиках, которые обращают внимание на то, какие вещи носит девушка, нечего и говорить. Бездуховные прагматики, конченые люди. Нет, необходимо жить по принципу «полюбите меня черненькой, а беленькой меня всякий полюбит» и ждать того прекрасного принца, который разглядит мою прекрасную душу за скромной внешностью.

Что ж, я поверила и стала ждать, но жизнь показала, что предписываемая родителями стратегия надежно уберегает не только от неудачного замужества, но и от замужества вообще.

В старших классах девочки уже вовсю целовались с мальчиками, а меня даже ни разу не пригласили на медленный танец. Нет, я не была изгоем в школе, наоборот. Меня вечно выбирали сначала председателем совета отряда, потом — дружины, хотели сделать секретарем школьного комитета комсомола, но я уступила эту должность однокласснику, потому что общественная работа отнимала много времени, а мне предстояло серьезно готовиться к поступлению в медицинский. Все у меня, короче говоря, было хорошо, кроме одного — в качестве объекта романтических чувств я представляла собой пустое место.

Одноклассники и даже некоторые учителя завидовали моей сообразительности, я побеждала на олимпиадах, организовала в дружине сбор макулатуры так, что мы заняли первое место по району, за что получила почетную грамоту и свой первый поцелуй, которым меня одарил секретарь районной парторганизации при ее вручении. Все это, и особенно поцелуй, я бы без малейших колебаний обменяла на одно романтическое свидание.

Да я бы с удовольствием скатилась на голые тройки и пошла учиться в ПТУ, лишь бы только испытать настоящую первую любовь, то возвышенное чувство, о котором снимают фильмы, поют песни и пишут книги.

Вместо этого я получила золотую медаль и толстую стопку грамот.

Дома это приняли как должное, во всяком случае, к медали отнеслись гораздо спокойнее, чем к тому, что я не почистила картошку на обед. Смешно, что в глазах родителей картошка в плане предсказания моего будущего оказалась гораздо значительнее и прогностически вернее золотой медали, и скандальчик вышел знатный. Несколько дней меня стыдили и предрекали мне жалкое существование безалаберной лентяйки и конченой эгоистки.

В защиту предков хочу сказать, что тогда было так принято. Девочка должна помогать маме, это базис, остальное — надстройка. У нас в классе училась Люся Варнава, талантливая скрипачка. Не знаю, насколько велико было ее дарование в глазах специалистов, но мне нравилось, как она играет на школьных концертах, притом что я вообще не очень уважаю классическую музыку.

Мастерство даром не дается, бедной Люсе приходилось каждый день несколько часов посвящать музыкальным упражнениям, но если вы думаете, что учителя и наши родители ставили нам ее в пример, то вы сильно ошибаетесь. В первую очередь Люся была белоручка, которая «трусов себе не постирает», а одаренной и трудолюбивой скрипачкой далеко потом. Ее родителей дружно осуждали за то, что они балуют и портят свою дочь и растят ее неприспособленной к жизни. «Девочке придется трудно» — был общий вердикт мамаш, скрепленный ритуальным покачиванием голов и поджатием губ.

Действительно, Люськины родители были довольно странные персонажи. Мама работала фельдшером на скорой, а папа трудился терапевтом в городской больнице, и дома у них всегда бывало подозрительно весело.

Когда мы готовились к тому эпохальному сбору макулатуры, который принес мне, можно сказать, международное признание, в школу зашла Люсина мама и попросила освободить ее дочь от трудовой повинности, потому что ей надо беречь руки. Я нашла этот аргумент вполне резонным и разрешила Люське вообще не приходить, а если ей хочется быть с отрядом, то можно поставить ее учетчицей. На мой взгляд, проблема не стоила выеденного яйца, но нет. Прибежала Елена Ивановна, наш завуч по воспитательной работе, и, потрясая толстым пальцем с заусенцами (видно, тоже надеялась привлечь одухотворенного мужчину), объяснила, что перед макулатурой все равны, настоящий пионер не имеет права отлынивать от общественно-полезного труда, а председатель совета дружины, который покрывает такого пионера, просто преступник.

Тут, кстати, судьба моя сделала забавный финт. Как я уже говорила, в жизни меня по-настоящему волновало только замужество, а к учебе и общественной работе я относилась с прохладцей и не сильно боялась, что мою карьеру собьют на взлете, поэтому дала Елене Ивановне отпор. В демагогии я тоже была далеко не дура и заявила, что Люська играет на скрипке не для себя, а для всего советского народа и для достижения этой благой цели тратит достаточно времени и сил. И вообще принцип коммунизма — от каждого по способностям, вот и надо Люськины способности холить и беречь, а не равнять всех под одну гребенку. Озадаченная Елена Ивановна потащила меня на педсовет, где я продолжала развивать сей тезис. Это оказался хороший жизненный урок, я поняла, что иногда наглость реально помогает — люди думают, что, раз ты полез в драку один против всех, значит, за кустами у тебя притаилась конница или другие силы, которые лучше не