Вторая попытка - Станислав Сергеев

— Для этого есть причины.

— Согласен, есть причины. Но несмотря на отрицательное отношение потомков к советскому государству, несмотря на внешнее противодействие, мы будем продолжать сотрудничество, — он остановился и повернулся ко мне. — Вы же прекрасно понимаете, что возвышение Советского Союза в нынешних условиях никто не потерпит, и нас ожидает новая, более кровавая война фактически со всем капиталистическим миром. Поэтому и от вас, Сергей Иванович, зависит судьба нашей страны. Я надеюсь, что последние события не изменят вашу позицию.

— Товарищ Сталин, вы же знаете, что мы всегда будем готовы защищать нашу общую Родину.

— Это хорошо, Сергей Иванович, что вы не держите зла и осознаете серьезность ситуации. Наши враги еще не раз будут пробовать дискредитировать друг перед другом. Поэтому вам присвоено внеочередное звание, хотя с точки зрения вашего законодательства мы не имеем на это никакого права.

— Спасибо, товарищ Сталин. Честно сказать, я себя чувствую, как какой-нибудь царек из банановой республики, который сам себе присваивает маршальские звания.

— Не стоит, Сергей Иванович. Вы заслужили это.

Напряжение в кабинете нарастало, и я всё не мог понять, к чему он клонит.

— Нам стало известно, Сергей Иванович, о некоем Совете в вашем времени, в который вас приняли без вашего ведома и предварительного согласия. Насколько это повлияет на наши дальнейшие взаимоотношения и не может ли участие в этом Совете препятствовать добрососедским отношениям с Советским Союзом?

— Не совсем так. Мне предложили поучаствовать, и, проанализировав ситуацию, я предварительно дал согласие. Реально это позволит использовать в наших планах помощи Советскому Союзу более широкий спектр ресурсов, в том числе в этот Совет входит руководство Белоруссии.

— Да, мне говорили, что Белоруссия и ее руководство до самого последнего момента боролась с наступлением империализма. Я читал про массовое партизанское движение…

— Там леса, болота, бункеры и убежища, оставшиеся с этой войны. По моим данным, множество добровольцев, специалистов, офицеров белорусского КГБ готовы оказать помощь Советскому Союзу.

— Это правильное решение.

Сталин немного успокоился.

— Но что от вас могут потребовать остальные члены Совета?

— Пока требование одно — не допустить в прошлое враждебных России людей, способных стать носителями стратегической и технологической информации, перешедших на сторону идеологических противников России. Да, я не оговорился, не Советскому Союзу, а именно России.

Хозяин кабинета вернулся на свое место и, чтоб успокоиться, открыл початую пачку знаменитой «Герцеговины Флор», разломал папиросу и набил трубку. За этим процессом он продолжил разговор.

— Это понятно, но мы тоже немного уже ориентируемся в мире будущего, и ваше участие в этом Совете нас настораживает. Что они еще могут потребовать от вас?

— Потребовали.

Теперь я выдержал паузу, добившись пристального взгляда Сталина.

— Обязательное минирование ядерными зарядами наших установок на случай попытки захвата противником. И это условие уже выполнено. Второе — это упорядочение с нашей стороны иммиграционной политики и прекращение подпольного сманивания специалистов.

Сталин, наконец-то набив трубку, чиркнул спичкой, прикурил и, пустив клубы ароматного дыма, усмехнулся.

— Им не нравится, что специалисты бесплатно уходят от них и от этого ничего не получают. Как это всё будет выглядеть?

— Создаются картотеки специалистов, и мы с вами будем выбирать, кого брать в первую очередь, кого во вторую, а кто вообще не нужен в светлом прошлом. А они там будут решать, что хотят получить за такую дружескую помощь Советскому Союзу.

Сталин не выдержал и опять хмыкнул.

— Торгаши, — но тут же его лицо изменилось, и он сразу перешел к другой теме: — Сергей Иванович, а что у вас за новые условия, которые вы огласили адмиралу Канарису, необходимые для заключения трехстороннего договора?

— Лаврентий Павлович вам озвучил?

— Да. Вам не кажется, что немцы получили хорошую пищу для размышления и уже будут знать, в каком направлении работать?

— Пусть, это ничего не меняет. Если б я с ходу согласился, то они решили бы, что я — ваша марионетка, и, соответственно, со временем решили бы переиграть соглашение. Но в данной ситуации я выступил как самостоятельное лицо, и рано или поздно они попробуют выйти на меня, минуя вас, и попытаться договориться, что дает неплохой простор для политического маневра и, главное, время. Второе — я им однозначно дал понять, что любые попытки выхода в космос без нашего ведома и разработка ядерного оружия будут жестко караться, а наши возможности по определению такого рода нарушений они пока не представляют. Пусть боятся, пусть думают…

— Но это накладывает и определенные ограничения и на нас.

— Нет. Большинство технологических решений касаемо космоса и ядерного оружия, для которых нужны годы экспериментов, сотни пробных запусков и, главное, огромные ресурсы — у вас будут. К тому же для испытаний у вас есть наш мир, да и есть мысли, как использовать нашу установку для переброски грузов на орбиту. Если это получится, то мы получим возможность наносить удары по любой точке мира и создать постоянную ударную орбитальную группировку…

Дальше продолжать смысла не было. Судя по нашим логам на серверах, Сталин частенько скачивал информацию по истории, теории и техническим решениям при освоении космоса и тому, что это дает в гражданской и, особенно, в военной областях.

Но тут я решил его добить.

— А в договоре это прописано не будет. Тем более…

Я сделал паузу, пристально глядя в глаза задумавшегося Сталина. Он сразу напрягся. Выговаривая тщательно каждое слово, я проговорил:

— Любые договоры с фашистами будут действовать до тех пор, пока они не выполнят за нас грязную работу по уничтожению Англии и САСШ. Потом лично меня ничто не остановит нарушить договоренности и ударить по тварям так, чтоб от них остались только могильные холмики. Лучшие гарантии будущего мира в Европе — это советские танки на улицах Берлина, Вены, Парижа, Сан-Тропе и наши бойцы, стирающие портянки в Атлантическом океане. А с фашистами я дружить никогда не буду: нам, наверно и вам, товарищ Сталин, с этими тварями в этом мире слишком будет тесно.

Ого, а Сталин улыбнулся и расслабился. Он еще раз, но уже спокойно посмотрел мне в глаза и ответил на мою речь:

— Это хорошо, Сергей Иванович, что вы правильно понимаете всю гнилую сущность фашизма. Мы можем заключать временные союзы, но фашистская Германия всё равно останется нашим врагом. И очень хорошо… — он опять сделал театральную паузу, — что вы не страдаете идеализмом, как некоторые наши товарищи. Мы сделали правильный выбор, поддержав вас в трудную минуту.

«Хм, вот жучара. Ну ладно, первый раунд отыграли».