Дар страха. Как распознавать опасность и правильно на нее реагировать - Гэвин де Беккер

Когда вы не можете найти никакую другую позицию, которая может помочь в ваших прогнозах, вспомните, что подавляющее большинство жестоких людей начинали жизнь так же, как вы, чувствовали то же, что и вы, хотели того же, что и вы. Разница заключается в усвоенных ими уроках. Мне грустно думать, что, когда я пишу эти слова, а вы их читаете, какого-то ребенка учат тому, что насилие допустимо и если доходит до жестокости, то лучше совершать зло, чем подвергаться ему.

Если бы моя работа не напоминала мне об этом повседневно, я мог бы отделаться от этих мыслей, но мне довелось видеть слишком много людей, над которыми издевались в детстве, и они отплатили за это в десятикратном размере. Внешне они были такими же, как все, но подавали едва различимые сигналы, выдававшие их намерения.

Келли чувствовала тревогу с момента, когда услышала голос незнакомца, и сейчас она хочет, чтобы я объяснил ей почему. С наибольшей вероятностью ее испуг объясняется самим фактом, что в подъезде кто-то находился, потому что перед появлением этого человека Келли не слышала звука открывающейся двери и знала (как минимум ощущала интуитивно), что он находился внутри, спрятавшись где-то в подъезде. Только когда мы начали это обсуждать, она осознала: когда он сказал, что идет на четвертый этаж, то не объяснил зачем. Келли сама заполнила пробелы, сделав вывод, что он идет к Клайнам, в квартиру напротив. Теперь, во время нашего разговора, она понимает, что, если бы Клайны ответили молодому человеку по домофону, она бы услышала громкое жужжание открывающегося электронного замка и миссис Клайн уже стояла бы на лестничной площадке, перекрикиваясь с гостем. Вот почему интуиция советовала Келли держаться настороже.

Келли говорит мне, что она не прислушалась к себе, потому что в поведении молодого человека она не увидела ничего, подкрепляющего эту инстинктивную тревогу. Точно так же, как некоторые вещи нужно увидеть, чтобы в них поверить, есть и такое, во что нужно поверить, чтобы это увидеть. Поведение незнакомца не соответствовало сложившемуся у Келли представлению о насильниках, и она не смогла опознать то, что не была готова опознать. И вы бы тоже не смогли: вот почему одним из способов снизить риск является изучение его признаков.

Опытный преступник — настоящий специалист в том, как не дать жертве распознать сигналы выживания, но сами методы, которыми он пользуется, чтобы скрыть эти сигналы, могут служить индикаторами опасности.

Келли спрашивает меня, какие сигналы выдают человека, напавшего на нее, и я начинаю с сигнала, который я называю «принудительное объединение в команду». Оно проявляется в использовании слова «мы» («У нас наверху голодный кот»). Принудительное объединение в команду — эффективный способ добиться доверия будущей жертвы, потому что позицию «мы все в одной лодке» трудно отвергнуть без опасения показаться невоспитанным человеком. Оказаться вдвоем в затруднительном положении — например, вместе застрять в лифте или одновременно прибежать к дверям только что закрывшегося магазина — побуждает выйти за пределы социальных границ. Но вынужденное объединение — это не совпадение, оно происходит намеренно и целенаправленно и оно — одна из самых изощренных манипуляций. Признак вынужденного объединения — притязание на общую цель или совместный опыт там, где на самом деле людей ничего не объединяет: «Мы оба», «Мы — отличная команда», «Как мы будем выходить из этой ситуации?», «Мы сделали это» и т.д.

В фильме Дэвида Мэмета «Дом игр» (House of Games) можно увидеть прекрасный пример того, как функционирует вынужденное объединение в команду, организованное талантливым жуликом. Поздно вечером молодой солдат входит в офис Western Union, он беспокоится, успеют ли прийти до закрытия офиса деньги, необходимые ему для покупки билета на междугородний автобус. Там он видит мужчину, который, очевидно, находится в такой же ситуации. Товарищи по несчастью вступают в разговор, и мужчина говорит солдату: «Эй, если мои деньги придут раньше, то я дам вам необходимую сумму. Вы сможете вернуть мне ее, когда вернетесь на базу». Солдат тронут добротой незнакомца, но тот осаживает его: «Но вы сделаете то же самое для меня».

На самом деле, незнакомец не находится в одной лодке с солдатом и не ожидает денежного перевода. Он — искусный мошенник. Как и следовало ожидать, приходят только деньги солдата, и, когда офис Western Union закрывается, солдат сам, добровольно, делится с незнакомцем. Самые искусные мошенники делают жертв своими соучастниками.

Келли не приняла на сознательном уровне сигнал, который подавала ее интуиция, поэтому она не смогла использовать простой защитный прием от «принудительного объединения в команду», т.е. однозначный отказ от партнерства: «Я не просила у вас помощи и не нуждаюсь в ней». Многие оптимальные способы защиты, и этот в том числе, грубоваты. Теперь Келли понимает, что показаться грубой — невеликая цена за спасение.

Безопасность — главная забота каждого живого существа, и ради нее можно время от времени решиться на резкий или даже грубый отказ. Впрочем, грубость — понятие относительное. Если вы стоите в очереди и кто-то повторно наступает вам на ногу, то вы реагируете резким окриком и не считаете такую реакцию грубой. Вам даже может показаться, что вы проявляете сдержанность. Это происходит потому, что адекватность нашей реакции определяется поведением, которое ее провоцирует. Если бы люди рассматривали «принудительное объединение в команду» как неприемлемое поведение, мы бы не боялись проявить в таком случае грубую реакцию.

«Принудительное объединение в команду» осуществляется в разных случаях и по разным причинам, но, когда незнакомец «зовет в команду» женщину, оказавшуюся в уязвимом положении (например, в уединенном месте), это заведомо неприемлемо. Здесь мы имеем дело не с партнерством или совпадением, а с попыткой установить контакт, и это может быть хорошо, а может быть плохо — вопрос в том, кто стремится к контакту и почему.

По большому счету установление контакта имеет незаслуженно хорошую репутацию. Готовностью к контакту восхищаются, хотя люди почти всегда действуют по эгоистическим причинам. И даже если дурных намерений нет, имеется всего лишь желание, например, завязать разговор на вечеринке, это не означает, что женщина должна общаться со всеми незнакомыми мужчинами, кто с ней заговорит. Наверное, лучшее оправдание для установления контакта — желание ободрить и успокоить, но если в этом и заключается единственное намерение незнакомца, то еще правильнее было бы оставить женщину в покое.

Шарм — еще одна переоцененная способность. Обратите внимание, я назвал его способностью, а не неотъемлемым свойством личности. Шарм почти всегда представляет собой орудие, средство, использование которого, как и установление контакта, имеет под собой мотив. Очаровывать кого-то — значит подчинять, управлять с помощью обаяния или привлекательности. Подумайте об очаровании как о действии, а не как о свойстве. Если вы сознательно скажете себе «Этот человек пытается очаровать меня» вместо «Он очарователен», то вы сможете контролировать ситуацию. Чаще всего, когда мы разглядим то, что скрывается под оболочкой шарма, там не окажется ничего страшного или опасного. Но в иных случаях вы будете счастливы, что вовремя присмотрелись.