Милашка - Джен Сакс

— Что?

— Я сказала, что прекращаю с тобой всяческие контакты и что мы никогда больше не будем заниматься сексом.

— Нет, дорогая, так не пойдет, — попытался возразить он после небольшой паузы.

— Пойдет, — твердо заявила я, — причем пойдет именно так, а не иначе. Если хочешь откровенно, я просто не желаю больше терять время на всякие пустяки. Я готова заниматься любовью, но мне надоели отношения без каких бы то ни было взаимных обязательств и взаимных чувств.

— Угу, — невразумительно промычал он.

Так и не поняв его реакцию, я собралась с духом и повторила:

— Мы не будем больше встречаться.

— Но почему? — неожиданно встрепенулся он. — Ты же знаешь, что я люблю тебя.

— Возможно, но я хочу не такой любви. — Я понимала, что он имеет в виду, и решила сразу же внести ясность, чтобы устранить все возможные недоразумения. Он любил меня так, как любят обычно хороших друзей. А мне нужна была другая любовь, та самая, которая укрощает человека и ко многому обязывает его. — Пойми, Дэвид, такая любовь мне не нужна. В ней нет никаких взаимных чувств, именно поэтому наш секс никак не может перерасти в настоящую любовь. Давай не будем обманывать себя и расстанемся.

— Боже мой… прямо гром среди ясного неба. Ты что, в самом деле хочешь вот так взять и разорвать наши отношения?

— Я понимаю, тебе это кажется неожиданным, но я долго размышляла об этом и решила поставить точку. Только не думай, что я совсем порываю с тобой. Нет, мы можем по-прежнему куда-нибудь ходить вместе, проводить время и все такое прочее, но только без секса. Помнишь, мы когда-то прекрасно общались и были друзьями?

— Ну что ж, давай попробуем, — вяло пробормотал Дэвид.

— В таком случае тебе придется найти новую подругу.

— А тебе нового друга, — парировал он.

— Я уже решаю эту проблему, — соврала я. — Если не хочешь поддерживать со мной товарищеские отношения, я пойму и переживу. Не скрою, это будет тяжело для меня, но ничего.

Тон нашего разговора невольно напомнил мне те далекие годы, когда мы только начинали дружить и поддерживали чисто платонические отношения. В нем было много нервозности, сдержанности и какой-то необъяснимой многозначительности. Странно, что напряжение исчезает тотчас же, как только отношения переходят к более свободным и раскованным. Впрочем, сейчас это уже не важно.

— Послушай, — неожиданно воодушевился Дэвид, — а что ты собираешься делать дальше? С таким настроением…

— Не пытайся совратить меня с пути истинного, — отшутилась я.

— Но ведь в жизни всякое случается, — продолжал допытываться он не без ехидства.

— Дэвид, не нарывайся на грубость.

— Ну ладно, мне пора. Пока.

— Пока, — поспешила произнести я, но поняла, что опоздала. Он швырнул трубку так быстро, что я не успела среагировать. Он всегда так делал, оставляя собеседника в дураках. Правда, на сей раз ему не удалось создать впечатление, что победа полностью на его стороне. Ему не помогла даже манера внезапно бросать трубку. Сколько раз я пыталась убедить его, что так делать нельзя, что это слишком грубо по отношению к собеседнику, но все бесполезно. И вот сейчас он прибег к испытанной тактике, но насладиться победой в полной мере уже не мог. Не знаю, о чем он думал в этот момент, но абсолютно уверена, что ему было не до торжества. Хотя вполне допускаю, он мог в душе надеяться на то, что все вернется на круги своя.

Однако самое важное для меня заключалось в том, что эта история закончилась. Тихо, спокойно, без шума и без конфликтов. Я очень ценю своих старых друзей и всегда готова общаться с ними, но без излишних эмоций. Короче говоря, я была по-настоящему счастлива, благополучно разрешив труднейшую для себя проблему.

Ничего подобного я еще никогда не слышал. Стоило мне установить в ее квартире один небольшой «жучок», как пошел плотный поток совершенно неожиданной информации. До этого подслушивающее устройство было установлено только в ее телефоне, но это не давало мне возможности слышать то, что происходило в квартире. И вот теперь я с растущим изумлением накапливал информацию о ее частной жизни. Помимо прочего выяснилось, что она долгое время спала с парнем по имени Дэвид, и это после того, как не без ее помощи пару недель назад исчез репортер по имени Питер. Я так хорошо изучил круг ее ближайших друзей, что, казалось, меня уже ничем невозможно было удивить, и вдруг этот Дэвид и их связь. Больше всего меня поразил не сам факт сексуальных контактов, а то место, которое парень занимал в ее жизни. Создавалось впечатление, что он служил для нее чем-то вроде успокоительного средства. Хотя и не всегда, как выяснилось из недавно прослушанного мной разговора. В тот вечер все было иначе.

Началось все, как мне кажется, в гостиной. Впрочем, это не совсем гостиная — в нескольких шагах от них находилась кровать. Судя по всему, они сидели на диване и смотрели по телевизору какую-то сильно политизированную программу с участием знаменитостей. Это было довольно популярное ток-шоу, где все приглашенные в студию высказывались, а в конце передачи ведущий старательно подводил итоги. С первой минуты я понял, что Дэвид считал себя знатоком политической жизни, имел суждение по каждому вопросу и именно поэтому ему активно не нравилась эта передача. Впрочем, она тоже не отставала и вполне серьезно комментировала все, что происходило в студии.

— Я не хочу это смотреть, — проворчал он.

— Что ты не хочешь смотреть? — решила уточнить Грейс.

— Всю эту чушь, — раздраженно сказал он. — Мне плевать, что думают о политике какие-то актеры. — Последовала довольно продолжительная пауза, в течение которой слышался лишь скрип старого дивана. — Эти люди ни черта не понимают, — продолжал с еще большим раздражением хрипловатый мужской голос. — Почему я должен сидеть и слушать весь этот бред?

— Кого ты имеешь в виду под словами «эти люди»? — задиристо спросила она. — Людей в телестудии или вообще всех на свете?

— И тех и других.

— Не обобщай. Ты не слышал, как Алек Болдуин сражался один на один с Лаурой Ингрэм, этой мегерой, сторонницей республиканцев. Или как Билли Болдуин наседал на Гордона Лидди. А если бы послушал лекцию Рона Силвера в юридическом колледже, то не стал бы так говорить.

— Значит, теперь я должен сидеть как истукан и слушать, что думает Барбра Стрейзанд о федеральном бюджете?

— Нет, — ответила Грейс со злыми нотками в голосе. — Слушать вовсе не обязательно, зато обязательно думать и соображать. Ты хочешь сказать, что все эти люди по определению не должны иметь своего мнения о политике и ничего путного сказать о ней не могут. То есть ты судишь о них, как об определенном классе, который в принципе не способен выработать правильное понимание политических процессов. Интересно, какие еще группы людей, по-твоему, не обладают нужными качествами?