Диадема Марии Тарновской - Ольга Баскова

Петр вздохнул и дотронулся до румяной розовой щеки.

– Бабушка предупреждала отца, что он разорится после ее смерти, – проговорил он грустно. – Она хотела, чтобы папа поучился у нее управлению, но у отца все не доходили руки. Знаете, когда есть деньги и они не кончаются, не думаешь о печальном. А теперь отец оставляет нас без наследства. Мама вчера призналась мне, что положение очень серьезное.

Мария вскинула голову:

– И вы тоже не знаете, как не допустить разорения?

Он покачал головой:

– Нет, не знаю. К сожалению, папа не учил меня управлять имением, зато хотел получить от меня деньги другим способом – женив на богатой девушке.

Женщина улыбнулась:

– И на ком же, если не секрет?

– Какой же тут секрет! – рассмеялся Петр и пригладил темные волосы, которые, как у мальчишки-озорника, топорщились в разные стороны. – Это Наденька Болховитова, наша соседка.

Мария скорчила смешную гримаску:

– Полненькая? Да бросьте, вы намного интереснее ее… Мне кажется, она не стоит и вашего мизинца.

Он развел руками:

– Чувствую, мне придется жениться, чтобы спасти семью.

Мария поднесла руку ко лбу:

– Боже мой! Бедный вы, бедный. И какой благородный. Я просто без ума от вас. Ну почему я встретила сначала старшего, а потом младшего брата? В противном случае я обязательно вышла бы за вас. – Она прижалась к нему и прошептала: – Мне холодно.

Он взял ее маленькие руки в свои.

– Действительно, холодные. Может быть, вернемся?

Мария улыбнулась:

– Давайте еще погуляем. Дождик не помеха. Он теплый, уютный и ласковый. – Она немного помолчала и добавила: – Как вы. А еще вы очень умный, Петя. Правда, вам никогда никто не говорил такие слова? Даже ваша обожаемая Наденька…

Петр вздрогнул и посмотрел ей в глаза. Она почувствовала, как молодой человек заволновался, затрепетал, и не удивилась. Не было еще ни одного мужчины, который остался бы равнодушным к ее чарам. А этот желторотый юнец не ведал, что такое любовь настоящей женщины. Он вообще не знал любви.

Она еще сильнее прижалась к нему горячим, страстным, жаждущим телом, и Петр, ничего не сказав, потянул ее в конец парка, к пруду с множеством укромных уголков.

Приморск, наши дни

Неделю я вел себя как примерный ребенок, который боялся огорчить мамочку: с работы мы ехали вместе, я приносил ей чай и нес на руках в спальню.

Через неделю я почувствовал, что больше не могу. Я нуждался в отдыхе и раздумывал, как его получить.

Разгребая документы, я подумал о том, что вполне могу выбить себе командировку: следовало проверить один филиал.

Я уведомил об этом Надежду, и, на мое удивление, она согласилась.

– Поезжай, дорогой. По дороге зайди в какой-нибудь хороший ресторан и расслабься. Ты так много работал в последние дни. Только, умоляю, не садись за руль пьяным.

Филиал находился в двухстах километрах от Приморска, и при желании я вполне мог вернуться к вечеру, но это не входило в мои планы.

Закончив проверку, я специально дотянул до темноты, потом позвонил Надежде и заверил ее, что было очень много работы и я безумно устал.

– Дорогая, сегодня я не вернусь. – Я старался говорить как можно грустнее. – Очень устал, немного выпил и теперь боюсь садиться за руль. Ты не будешь против, если я переночую в Белогорске?

Она замолчала, и я запаниковал:

– Но если ты хочешь, я выпью чашку кофе и помчусь к тебе. Скажи своим знакомым гаишникам, чтобы не останавливали меня.

– Нет, нет. – Все-таки Надежда меня любила и не хотела потерять. – Мало ли что может произойти в дороге! Сними номер в каком-нибудь хорошем отеле и отдыхай. Вернешься завтра.

– Я целую тебя, родная. – Нажав кнопку отбоя, я пустился в пляс.

Отыскать отель не составило труда, я выбрал очень маленький и неприметный, чтобы не привлекать внимания.

Немного повалявшись в постели, я принял душ и отправился в ресторанчик, который приглядел еще днем.

Здесь было довольно уютно. На веранде, любуясь вечерним июньским небом с яркими чистыми звездами, сидели хорошо одетые мужчины и женщины и пили вино, коньяк и другие горячительные напитки.

Она пила молоко – и это сразу бросалось в глаза. В таких заведениях, будь они мегаприличными, женщины, пьющие молоко, – большая редкость.

Я еще не разглядел ее, но подошел к ее столику, будто подгоняемый дудочкой Крысолова.

– У вас свободно?

Она подняла на меня глаза.

Боже мой, что это были за глаза! Черные-черные, как июньское небо. В сочетании с натуральными блондинистыми волосами они смотрелись очень эффектно. Прибавьте к этому лицо с мраморной кожей и тонкими чертами, соболиные брови, также необычно сочетавшиеся с белыми волосами, – и вы получите портрет прекрасной незнакомки.

Она помедлила, прежде чем ответить, но я решил, что, если она откажет, я просто уйду из этого ресторана.

– Садитесь. – Ее голос был серебристым, как журчание ручья.

Во всяком случае, тогда мне так показалось.

Официант принес бутылку виски и стакан. Я придвинул к себе стакан и откупорил бутылку.

– Может быть, составите мне компанию? Согласитесь, молоко – это неподходящий напиток для вечернего времени.

Женщина – на вид ей было лет двадцать шесть – пожала плечами:

– Кому как. Я к этому привыкла.

Я отправил к ней меню одним щелчком:

– Выберите любой коктейль и самый вкусный десерт.

Она покачала головой:

– Спасибо. Десерт – пожалуй. Я и сама хотела это сделать. Но не спиртное.

– Как хотите. – Мы сделали официанту еще один заказ, и он удалился с понимающим видом.

– Вы здесь живете? – Мне вдруг захотелось узнать о ней все.

– Нет, я из другого города, – она вдруг улыбнулась, – приехала сюда по делам.

– По каким, если не секрет? – Я глотнул виски, почувствовал их воздействие и стал необычно смелым. – Не хочу показаться бестактным, но я тоже здесь по делам.

– Зачем вам это знать? – Девушка поставила стакан с молоком на стол и выпрямилась. – В женщине должна быть загадка. Не спрашивайте у меня даже мое имя.

– Отчего же?

Она посерьезнела:

– Я уже объяснила.

Мне показалось, что сейчас прекрасная незнакомка встанет и уйдет, и я поспешил на попятную.

– Ну хорошо, желаете сохранить инкогнито – валяйте.