Демоны римских кварталов - Андрей Дышев

– Что-то мне нехорошо… – пробормотал он, медленно спускаясь.

Какая же это буква Ю! Как же он сразу не догадался, что на самом деле означает этот символ!

– Что это на вас накатило? – с некоторым недоверием спросил следователь, позволяя Владу сесть в кресло. – Вы побледнели.

– Я болею, – ответил Влад. – У меня температура…

– Я очень сожалею. Сам ненавижу простуду… Так что вы хотели нам сообщить?

– Сидорский взял деньги и пошел за билетом на вокзал. А это в двух шагах от меня. Должно быть, он собирался навестить меня перед отлетом.

– С топором и бутылкой бензина?

– Все объясняется очень просто. Он хотел вытащить меня в лесопарк, разжечь костер, подышать свежим воздухом… Мы часто ходили с ним в лес.

– Вытащить вас в лес? Ночью? Больного?

– Я ему не говорил, что болен. А что касается ночи, то профессор, как и я, – сова, и ночь для него – лучшее время для умственной работы. Это может подтвердить любой его студент.

Влад говорил убедительно. Подозрение в глазах следователя угасало. Влад попытался добить его скептицизм окончательно.

– В сквере на него напал грабитель, – сказал он. – Вы же сами видели, что на профессоре было дорогое кашемировое пальто, и преступник вполне мог принять его за состоятельного господина.

Создавалось впечатление, что версия следователя, которая еще минуту назад казалась почти доказанной, начала рушиться. Герасимов прятал глаза, и взгляд его все чаще упирался в пол. Он ходил из угла в угол, заложив руки за спину.

Наконец он остановился и поднял взгляд.

– Лжете вы складно, – произнес он. – Кашемировое пальто. Прогулка по лесу. Костер… Может быть, я бы вам поверил. Но все дело в том, что Сидорский использовал топорик отнюдь не для заготовки хвороста. Он ударил им человека и ранил, о чем свидетельствуют следы крови на лезвии. И уже только после этого профессор был застрелен.

«Ударил топором человека!» – мысленно повторил Влад, но не испытал при этом ни ужаса, ни страха, словно речь шла о каком-то давнем, всеми забытом преступлении, к которому Артем Савельич не имел никакого отношения. И вообще, Влад воспринимал разговор со следователем как некую утомительную повинность, досадный раздражитель, отвлекающий от волнительных размышлений. Влад догадался, что означает значок, поставленный профессором на странице книги. Сидорский расшифровал скрытую двусмысленность, сохранившуюся в переводе стиха Сенеки. В словах Медеи он заключил тайну, которой владел!

Я это девой делала; ужасней

Теперь мой гнев, и большее злодейство

Прилично мне, как матери детей.

«Девой делала». Оказывается, слово «девой» означает вовсе не возрастную категорию героини, а имя существительное в творительном падеже, которым героиня творила свое великое злодейство. Она убивала «девой», она властвовала с ее помощью! И эту субстанцию Сидорский пометил всем известным символом женского начала, только повернув его на 90 градусов: B. Потому Влад, увидев этот символ в рукописи, поначалу принял его за букву Ю…

– Простите, вы что-то сказали? – спросил Влад, отвлекшись от размышлений.

Следователь стиснул зубы. Ему придется повторить свое требование! Этот худой школьный учителишка с бледным осунувшимся лицом и неряшливыми патлами, оказывается, несколько минут подряд не слушал его, а думал о чем-то своем. Какое откровенное пренебрежение! Что ж, пусть ему будет хуже.

Шлепком ладони следователь припечатал к журнальному столику, у которого сидел Влад, лист с отпечатанным текстом.

– Прочтите и распишитесь, – едва разжимая зубы, процедил следователь.

– Что это? – не понял Влад.

– Подписка о невыезде.

Влад нащупал в кармане шариковую ручку, с затуманенным сознанием придвинул лист к себе и попытался прочесть первую строку. «Что ж это мне так плохо… Голова кружится… Перед глазами туман…» Крупный озноб колотил его. Текст подписки расплывался, и Влад не различал жестких слов, ограничивающих его свободу. Он вспоминал тот абзац в рукописи гостей, рядом с которым профессор поставил символ женского начала B. О чем же там шла речь? «Проповедник, объявивший себя Сыном Божьим, был не только гениальным психологом, но и носителем некоей Тайны, при помощи которой воздействовал на людей на уровне подсознания и покорял их волю в абсолютной степени». Вот она, суть! Профессор считал, что тот человек, ходивший с учениками по земле Палестины, владел некой Тайной, каким-то образом связанной с незамысловатым знаком, где соединились окружность и крест. И эта Тайна, как утверждал автор рукописи, перешла от Иисуса Христа Понтию Пилату, потом Сенеке и далее – через римских правителей, философов, святых дальше, дальше, дальше…

Владу вдруг показалось, что мысли его стекленеют, подобно тому, как на крепком морозе схватывается вода; в груди образовалась пустота, и мертвящий холод хлынул туда. Перед глазами потемнело, заволокло мутью контуры профессорской комнаты, и Влад задохнулся от ощущения громадной высоты, на которой он оказался; и он падал, и душа его немела, и внизу, насколько хватало глаз, расстилалась выжженная солнцем каменистая пустыня, взбугрившаяся зелеными кочками оазисов и плодородных долин…

Он очнулся оттого, что следователь шлепал его мокрыми ладонями по щекам.

– Эй! Ты только не умирай! Слышишь, учитель!

Влад приоткрыл глаза. Над ним склонились однотипные, как у манекенов, лица.

– Откройте окно! – распорядился следователь.

В комнату хлынул сырой холодный воздух. Влад сделал глубокий вдох, чувствуя, как его сознание проясняется. «Я должен немедленно лететь в Рим! Сидорскому не дали это сделать. Я узнаю то, что хотел узнать профессор».

Влад поднялся на ноги. Его качало, в голове стоял гул.

– Вы, братец, совсем скверно выглядите, – сказал следователь. Он смотрел на Влада и качал головой. – До дома сами дойдете?

Нетвердыми шагами Влад пересекал ночной квартал. Шел дождь. Воротник куртки промок насквозь, и вода по каплям стекала по шее Влада, противно щекотала между лопаток. Влад обошел сквер и вышел к злосчастной остановке. Здесь уже не было никого, и дождь смыл с асфальта следы крови. Влад постоял у того места, где лежало маленькое ломаное тело, завернутое в кашемировое пальто. Профессор не просто возражал против того, чтобы Влад читал рукопись. Он жизнь положил, пытаясь закрыть собой лучшего ученика от запретного знания, которое несла в себе рукопись «наследников». Заслонить только от одного упоминания о некой Тайне, скрытой под символом B.

Добравшись домой, Влад принял две таблетки аспирина и стал собирать сумку. «Хорошо, что они дали мне аванс, – думал Влад, пересчитывая доллары. – Очень кстати. И я использую его по назначению. Я докопаюсь до сути. Я все узнаю…» Папку с рукописью, чтобы не помять, он положил на самое дно сумки. Сверху, приминая обеими руками, положил свитер – сейчас ему трудно было поверить, что где-то может быть тепло. Подумал, и затолкал туда же шерстяной шарф.