Мое имя – Лектон - Анна Кафа

Когда Сюзи скрылась за стеклянной дверью клиники, он еще некоторое время стоял в задумчивости. Сегодня его что-то задело, но он не совсем мог понять это чувство. Он вспомнил Жака и Кей. Эта девушка ему понравилась, хотя он не хотел себе до конца в этом признаться, но он поймал чувство радости, когда представил, что увидит ее снова. К тому же Кей заинтересовала его еще и тем, что была русской, а он всегда испытывал интерес к этой стране и в свое время перечитал всю историю Российского государства. У Алекса никогда не было русских знакомых, только несколько полотен современных художников, одно из которых было его любимым. От этой картины веяло покоем, на ней был изображен зимний лес: заснеженные лохматые деревья, худые серо-коричневые стволы, сотни оттенков белого, сотни граней тишины и легкий намек на чудо. Почему он ее любил? Алекс пытался объяснить себе это (он всегда любил логически обосновывать свои чувства, у него всегда были а,б,в… ), но так и не смог. Все его доводы и догадки оказывались какими-то надуманными и не отражающими сути. Поэтому для себя он отметил, что иногда лучше не пытаться раскладывать чувства, а просто воспринимать и не думать. Правда, последнее у него плохо получалось, мысль Алекса всегда пребывала в нескольких плоскостях размышлений, он одновременно мог думать о разнородных вещах. Иногда ему казалось, что его рассуждения похожи на этажи, которые «мыслятся» одновременно. Последнее время, это стало для него проблемой, он плохо засыпал, не мог переключаться с разума на ощущения, отчего последние у него находились в зажатом состоянии. Алекс был скуп на проявление чувств, которые, не успев появиться, тут же остывали под контролем разума.

На людей он производил несколько холодное, хотя и приятное впечатление. В его ленивой медленной походке, змеиной эластичности жестов, строгой улыбке было что-то завораживающее. Люди, оказавшись рядом с Алексом, всегда вдруг входили в состояние интеллектуального транса и подчиненности. В нем было нечто гипнотическое, его сильная воля обволакивала любого и медленно, приятно душила. С Алексом все соглашались, его слушали, ему верили. Никто бы не мог подумать, что этот человек может лгать, или что он может не выполнить обещанного. Алекс любил доводить все дела до конца и больше всего ненавидел состояние неопределенности, которое его выматывало и раздражало. Он привык все предусматривать, все просчитывать, и любая нестабильность расшатывала его веру в самого себя, которую он так старательно взращивал в себе на протяжении всей жизни. Несмотря на кажущийся реализм и практичность, в нем удивительным образом уживался очень тонкий романтик, его всегда тянуло к творческой среде, ему нравились люди, в жизни которых было место для полета, которые не жались к земле и умели быть свободными. Правда, это был романтизм «выходного дня», а все остальное время он оказывался за решеткой непрекращающегося анализа и синтеза.

Жак сидел на скамейке в парке и рассеянно смотрел на мурлыкающих голубей. Он серьезно переживал по поводу случившегося и во всем винил себя и собственную неосмотрительность. Из-за его беспечности Кей, да и он сам, могли серьезно пострадать. Им подсыпали хорошую дозу наркотика, и они чудом уцелели. Жак помнил тот вечер обрывками, их с Кей вывезли за город и оставили недалеко от дороги. Если бы не случайный прохожий, который побежал за своей собакой, неизвестно, каков был бы исход этого вечера. Жака и Кей срочно госпитализировали, он очень быстро оклемался и уже на следующий день подписал отказ от лечения и занялся заботой о Кей, которая еще несколько дней оставалась в слабом состоянии.

Сегодня, наконец, она вернется обратно, но, негодуя на себя за свою оплошность, Жак понял, что он не годится для ее защиты. Он не знал, чем занимался Марк, но случай с Аладдином заставил его испытать страх. Он не понимал, зачем кому-то понадобилось так жестоко с ними обойтись. Поэтому сейчас Жак обдумывал план безопасного пребывания Кей в Париже и не придумал ничего лучшего, как попросить Алекса, чтобы она какое-то время пожила у него. Ему казалось, что это самый верный и безопасный вариант.

С минуты на минуту должен был прийти Алекс, и он не заставил себя ждать. Его высокая фигура уже поравнялась с ним.

– О, Алекс, как я рад, – Жак приподнялся со скамейки и пожал ему руку.

– Может, пройдемся? – предложил Алекс, – по правде говоря, я устал от сидения в машине, я больше часа добирался сюда, так как попал в пробку. Да и по воздуху соскучился…

Жак одобрительно кивнул:

– О, я только за!

Они свернули на каштановую аллею и Жак заговорил:

– Алекс, я очень переживаю за Кей, можно она побудет некоторое время у тебя, под твоей опекой? – Жак сделал паузу и посмотрел на профиль своего собеседника, по которому сложно было догадаться о чем-либо, – это, конечно, не совсем корректно…

Но он не успел договорить, так как Алекс перебил его:

– Жак, по правде говоря, это несколько неожиданная для меня просьба…

Алекс и правда был застигнут врасплох таким поворотом разговора, он не любил сюрпризы, так как они выводили его из равновесия, особенно те, которые требовали быстрого ответа и не давали время на рассуждения. Предложение Жака совсем не вписывалось в его ближайшие планы и первое, что он хотел сделать, это отказать. Но вдруг, неожиданно для самого себя, он произнес:

– Но, думаю, ее можно будет у меня устроить.

Лицо Жака засияло от услышанного, в то время как на лице Алекса появилось что-то наподобие испуга. Он не понял, как мог такое сказать, и теперь находился в том самом состоянии неопределенности, которое так сильно ненавидел. Он подумал о том, что каждый человек вносит в твою жизнь нечто новое, и что каждая встреча с Жаком всегда была связана с какими-то непривычными для него вещами.

Под ноги то и дело попадались рыжие каштаны, Алекс нагнулся и, подняв один, стал его крутить в руке и внимательно рассматривать:

– Наверное, этот каштан совсем не думал о том, что он окажется в руках человека. Как мала вероятность этого события… Но вот, он у меня в руке, и я даже говорю о нем. Мог ли он представить себе, что ему будет оказана такая честь? – Он посмотрел на Жака и продолжил, – это я к тому, что я сам себя чувствую приблизительно так же, как этот каштан.

Жак длинно посмотрел на него и дотронулся в знак глубокой благодарности до его плеча.

Они решили, что Жак сегодня отправит к нему Кей .

Кей чувствовала себя изнуренной, уставшей от событий, от Парижа, от себя… Она перестала понимать связь вещей, она потеряла свое место в мире и уже не знала, где и с кем окажется в следующую минуту. Когда Жак сказал ей, что для безопасности она побудет у Алекса, это ее расстроило. Она чувствовала себя обузой, и теперь уже не только для Жака, но еще и для Алекса, человека, с которым она только познакомилась и которому до нее, по сути, не должно быть никакого дела.

Ее нервы сдавали, Кей подумала, что самое разумное, что можно сделать, это взять билет и завтра же вернуться в Петербург. Но… Марк. Мысль о том, что все останется вот так… Нерешенным, непонятным… Эта мысль ее сдерживала, и в этот раз она решила не мешать течению событий, а положиться на волю Судьбы, которой так доверяли стоики.