Сыщик Вийт и его невероятные расследования - Эд Данилюк

В галерее царила напряжённая тишина. Все поглядывали на голландца. Ещё ничего не зная, собравшиеся уже считали утрехтца виновным.

Через открытые окна в галерею проник шум приближавшегося паромобиля. Спустя несколько секунд к этому звуку добавился скрип гравия под колёсами.

Опиравшийся на подоконник букинист Ганс Краус, настороженный, вымученно улыбающийся, выглянул наружу.

– Я вызвал городовых, – откликнулся Вийт. – По паровому телеграфу в библиотеке.

Все посмотрели на гостя из далёкого Утрехта. Тот гордо выпрямился.

Прибывший экипаж издал гудок, донеслись приглушённые расстоянием голоса, хлопнула дверца.

Мажордом степенно поклонился и вышел.

– Согласно единодушному мнению исследователей патерик датируется серединой пятнадцатого века, – продолжил Вийт осипшим голосом. Сыщик был в своём мокром платье, и по сиденью под ним растекалось влажное пятно. – В 1462 году рукопись уже существовала, ибо как раз тогда её сочли достойной поднесения афонскому монастырю…

– Несомненно! – авторитетно подтвердил Флегий Яросвитович.

Павел Иванович закивал.

По дому разносились приближающиеся шаги нескольких пар сапог.

Ганс Краус оглянулся на шум, сглотнул, бросил нервный взгляд на Вийта, на входящих в галерею городового Кутюка и двух полицейских…

И вдруг сорвался с места. В один прыжок он перемахнул через подоконник и исчез снаружи.

Все сидевшие за столом от неожиданности оцепенели. Хозяин дома издал что-то вроде писка.

Фирс, отметая попадавшиеся ему по пути стулья, кинулся к окну и одним ловким движением выскочил во двор.

Вийт бросился было вслед, но оступился на больной ноге и с грохотом растянулся на полу.

Через него перепрыгнул Адам-Каетан Петрович и, не останавливаясь, сиганул наружу.

– Туда! – заорал Вийт городовому. – Держи!

– Кого? – растерянно спросил постовой, зачем-то хватаясь за саблю.

– Голландца! – крикнул дедуктивист. – Фирсу помоги!

Кутюк подбежал к окну и стал перелезать через подоконник. Прибывшие с ним полицейские, пыхтя от усердия, кинулись ему помогать.

Вокруг Вийта падали стулья, раздавались возбуждённые голоса, стучали о паркет каблуки, мелькали бегущие к окну люди.

Мажордом, отбросив чинность, орал что есть мочи:

– Эй, на конюшне! Лови голландца!

– Разойдись! – кричал во дворе утрехтец, петляя среди пытавшихся поймать его людей. Акцент у него совершенно исчез. – А ну в сторону, зашибу!

Преследователей, однако, с каждым мгновением становилось всё больше.

– Как интересно! – проговорила графиня-мать, поворачиваясь к поднимающемуся с пола Вийту. – Вы, барон, заходите к нам почаще!

Тарасюк, уже много раз попробовавший в разных комбинациях все свои очки, но так и не сумевший увидеть погоню, тоже обратился лицом к детективу.

– Как вы догадались?

– Подсолнечник происходит из Америки, – пожал плечами Вийт, хромая к окну. – Как же сие растение попало на миниатюру, если до плавания Колумба оставалось ещё тридцать лет?..

В этот момент Фирс во дворе прыгнул на Крауса и едва не достал псевдоутрехтца. Пальцы истопника чиркнули по спине убегавшего. Фирс грохнулся на землю, покатился по траве и в последний момент сумел-таки задеть щиколотку мошенника.

Тот споткнулся, сделал ещё несколько шагов, начал выпрямляться, но уже в следующее мгновение упал. Раздались громкие ругательства, обычно не попадающие на страницы книг.

На лже-Крауса навалились Адам-Каетан Петрович и городовой Кутюк.

Вечером того же дня в мастерской комнате дома Вийта за рабочим верстаком сидел старательно скрипевший пером седенький иссохшийся архивариус. Сыщик нанял его, чтобы завести каталог для своей коллекции музыкальных инструментов. Перед старичком стоял деревянный короб с незаполненными пока картонными карточками, разделёнными уже, однако, на секции по алфавиту.

– Когда нам с Фирсом было по восемь лет, – рассказывал Вийт, – мы собрались в экспедицию в Африку. Мы уже поняли, как преодолеть главную проблему – мы не знаем дорогу и можем заблудиться. Фирс догадался, что нужно отыскать Нил, а потом всё время идти вдоль него.

Вийт и его верный помощник расположились напротив архивариуса – оба с влажными после ванны волосами, оба свежевыбритые, оба благоухающие одеколоном. На них были рабочие кожаные фартуки, как у мастеровых с мануфактур.

Через распахнутые окна в комнату лились потоки тёплого летнего воздуха. Слышался шум улицы – шаги и голоса прохожих, стук колёсных экипажей, крики мальчишек-газетчиков.

– К тому времени мы научились незаметно для взрослых пробираться в комнаты друг друга, – продолжал детектив, – а уж уйти из особняка было для нас проще простого. Вот сразу после завтрака мы и рванули в прилегающий лес. Как потом выяснилось, прошли двенадцать с половиной вёрст…

Сыщик полировал обод особого музыкального инструмента – бугая. Он уже смазал олеей пучок конских волос, торчавший из шкуры, натянутой поперёк верхнего отверстия «барабана».

Фирс же протирал поперечную бансури, индийскую флейту, одну из жемчужин коллекции Вийта.

Оба они время от времени отвлекались, чтобы сделать глоток кофе из чудесных чашечек мейсенского фарфора. Такая же стояла и перед архивариусом, но он стеснялся даже смотреть в ту сторону.

– Потом Фирс провалился в медвежью яму, – продолжал дедуктивист. – Я попытался его вытащить, и тоже в неё упал. Мы были маленькими, и как-то нам повезло грохнуться на дно мимо расставленного в самом центре ямы капкана. Минут пять у нас ушло на стенания и взаимные упрёки, потом ещё минут пять на небольшую драку, ещё пять минут на то, чтобы схлопнуть капкан, и ещё пять – чтобы догадаться, что если Фирс встанет мне на плечи, то сможет выбраться наружу.

– Здесь важно, кто кому встанет на плечи, – откликнулся истопник. Он подлил себе и хозяину из кофейника и занялся нижней дырочкой бансури, пытаясь кончиком тряпки счистить одному только ему видимые пылинки. – Тот, кто выше, должен быть наверху, у него руки длиннее.

– Несомненно, – прохрипел несколько ошалевший архивариус.

– Фирс выбрался и исчез! – продолжил Вийт. – Я его звал, но безрезультатно! Я уж было решил, что он испугался и дал дёру, как вдруг он спрыгнул ко мне обратно в яму. Оказалось, снаружи был медведь. Всё это время Фирс простоял там, боясь шевельнуться или издать звук. А потом решил, что в яме безопаснее.

Архивариус, не понимая, подшучивают над ним или говорят всерьёз, хихикнул.