Великая война не окончена. Итоги Первой мировой - Леонид Млечин

Австрийцы вообще многому научились – в частности, необходимости быть терпимыми, уважать чужое мнение, избегать крайностей в политической жизни.

Этническая принадлежность перестала быть главной. Австрийцы не считают себя немцами, хотя говорят они по-немецки. Австрия формировалась под влиянием трех великих культур – романской, германской и славянской. Сумрачный германский гений соединился со славянской душой и жизнелюбием древних римлян. Австрийцы любят пиво, как и немцы, но веселятся, как итальянцы.

Если открыть телефонный справочник Вены, то трудно понять, в какой стране находишься. Немецких фамилий меньше, чем славянских, венгерских и итальянских. Жители страны говорят о себе: «я – австриец», как другие называют себя: «я – русский» или «я – немец».

Нет такой карты, которая устроит всех националистов и удовлетворит их амбиции. История Югославии тому пример. Судьба соседней Австрии сложилась иначе.

Народ, который столетиями принимал участие практически во всех европейских конфликтах, не сразу осознал, что он должен держаться в стороне от драк и схваток. Мешали воспоминания о державном прошлом. Австро-Венгерская монархия занимала в Европе второе место по территории после Российской империи, а по численности населения третье – после России и Германии. С 1529 года Австрия была ядром великой державы, и австрийцы привыкли жить в крупном политическом сообществе.

Традиция – вот слово, которое не сходит у австрийцев с уст. Они безумно гордятся своими традициями, иногда это раздражает. Но в стране, столь почитающей консерватизм, жили и творили первопроходцы, которые разрушали всяческие традиции… Обычно восхищаются великим прошлым Вены, запечатленным в памятниках архитектуры. На самом деле больше поражает настоящее: страна процветает.

Некоторым молодым австрийцам жизнь на родине кажется скучноватой. В Австрии, счастливо не затронутой мировыми катаклизмами, ничего не происходит. Именно это очень устраивает устремившихся сюда наших сограждан. Присутствие русских заметно на каждом шагу. Они скупают недвижимость и хотят здесь обосноваться. А вот боснийская столица – Сараево, где сто лет назад застрелили наследника австрийского престола, наших соотечественников не привлекает.

Австрийцы избавились от имперского прошлого. Они довольны своей хорошей и спокойной жизнью. И за исчезнувшую державу им совершенно не обидно.

Когда премьер-министру Франции Жоржу Клемансо в октябре 1918 года доложили, что немцы запросили перемирия, он закрыл лицо руками и заплакал. Еще весной немцы наступали на Париж. Горожане боялись, что город сдадут. Клемансо поклялся оборонять столицу до последнего. Обещал, что покинет город на последнем аэроплане.

Антанта не ожидала столь скорой победы. Союзники полагали, что Германия еще достаточно сильна. Планировали год тяжелых боев. И вдруг все кончилось. Вечером 11 ноября 1918 года счастливый Жорж Клемансо поделился с сестрой: – Война выиграна.

Но эйфория быстро испарилась. Французы осознали, что победителей нет, есть только жертвы и проигравшие. Война продолжалась без малого 52 месяца, или, точнее, 1564 дня. Поставили под ружье 8 миллионов французов. Погибли 1,4 миллиона человек. В плен попали и пропали без вести 537 тысяч человек. Ежедневно на поле боя находило свою смерть примерно 900 французов. Как говорить о победе при таких ужасающих потерях?

Так что в Париже вспоминают великую войну с глубокой печалью – «несчастье не повод для торжеств». Культ павших заменил воспевание героев. Страх перед ужасами войны затмил радость побед.

На кладбищах Первой мировой рядовых солдат впервые стали хоронить не отдельно, а рядом с командирами. Именно тогда возникла традиция почитания каждого погибшего бойца. На фоне гибели целых армий.

Возле получившего печальную известность городка Ипр находится крупнейшее кладбище солдат Британской империи. Там упокоились 12 тысяч убитых. На могилах 8 тысяч написано: «Солдат Великой войны, известный только Богу». Так хоронили неопознанные трупы.

Во время битвы на Ипре канадский военный врач, поэт и художник полковник Джон Маккрей служил военным хирургом. После смерти друга он написал стихотворение, начинавшееся такими словами: «На полях Фландрии колышутся маки среди крестов, стоящих ряд за рядом…»

Один из сослуживцев переписал слова и послал их в британский журнал «Панч». 3 мая 1915 года стихотворение было опубликовано и стало очень популярным, а красные маки превратились в символ памяти погибших на фронте.

Автор стихотворения полковник Маккрей умер от пневмонии 28 января 1918 года. Он так и не узнал, что две женщины придумали раздавать бумажные красные маки для сбора денег ветеранам войны. Это сделали одна американка и одна француженка.

В ноябре 1918 года Мойна Майкл из Ассоциации христианской молодежи прочитала стихотворение и была настолько тронута, что, получив зарплату, потратила ее на бумажные маки, которые раздала участникам конференции в Нью-Йорке. Она горячо убеждала соратников, что это должно стать традицией. В 1920 году на ежегодном съезде ее поддержал Американский легион – недавно созданное объединение ветеранов войны. На съезде присутствовала француженка Анна Герэн. У себя дома она тоже стала пропагандировать эту идею.

В 1922 году ветеран войны майор Джон Хаусон открыл фабрику в Кенте. Он принимал на работу только инвалидов. Они делали красные маки, которые с тех пор каждой осенью прикалывают к одежде все патриотически настроенные британцы, начиная с самого монарха и премьер-министра. Это дань памяти погибшим в Первую мировую.

11 ноября 1923 года в Париже на Могиле Неизвестного Солдата у Триумфальной арки военный министр Андре Мажино зажег «огонь памяти» в честь полутора миллионов французских воинов, павших на фронтах Первой мировой войны. За пять лет во Франции воздвигли 36 тысяч монументов погибшим – практически в каждом городе и деревне. В большинстве случаев архитекторы стремились отразить желание выживших и вернувшихся домой солдат почтить память жертв, а не восхищаться победой.

Последний французский участник войны скончался 12 марта 2008 года в возрасте ста десяти лет. С ним прощались в Доме инвалидов, куда пришли тогдашний президент Николя Саркози, бывший президент Жак Ширак, министры и депутаты парламента. Гроб несли солдаты Французского легиона. Если бы ветеран Первой мировой захотел, то был бы похоронен в парижском Пантеоне, рядом с великими. Но он заранее отказался от всех почестей. В конце жизни вспоминал только павших товарищей:

– Я не могу их забыть. Какое безумие эта война!

Разгром в конце лета 1914 года, грозивший Франции полным поражением после нескольких недель боев, породил вопросы, на которые пыталась ответить следственная комиссия французского парламента.

Почему французская армия потеряла в первые три месяца войны, с августа по октябрь 1914 года, 330 тысяч человек – больше, чем в любой другой период войны, включая бои под Верденом? Почему враг так глубоко вторгся на территорию страны и выбить его так и не удалось? В результате всю войну боевые действия шли на французской территории. Как же получилось, что Германия на Западном фронте несла меньшие потери, чем Антанта, и превосходила французов и англичан в искусстве убивать?