Эндора - Лариса Петровичева

Это туманное полуобморочное состояние в определенном смысле поддерживало Катю — если бы она сохраняла полную ясность ума, то, пожалуй, так бы и продолжила биться в истерике. Мир обрел прежнюю четкость, насыщенность и объем только после того, как в поле зрения Кати появилась Лиза Поплавская. Тогда Катя поняла, что стоит на крыше новостройки, что ей ужасно холодно, потому что куртка расстегнута, и зимний ветер свободно забирается под тонкий свитер, что ее кто-то держит за руки сзади — так крепко, что не вырваться при всем желании.

Лиза посмотрела на нее мельком, практически без интереса, но Катя понимала, что вдова Эльдара просканировала ее похлеще любого рентгена. Гамрян, угрюмый и какой-то нахохлившийся, словно старый седой воробей, убрал руки в карманы куртки и сказал:

— Сейчас Рудин подъедет и начнем.

Запустив пальцы в сумочку, Лиза извлекла пачку ментоловых сигарет и серебряную тяжелую зажигалку и откликнулась:

— Да ничего, подождем.

Человек, державший Катю, промолчал. От него пахло резким дешевым одеколоном и страхом. Насколько казалось Кате, он вообще старался не отсвечивать, угрюмо сопел почти в ухо, волновался и не хотел скрывать волнения. Ему словно дали в руку гранату с выдернутой чекой и отправили плясать на канате.

— Эльдара видела? — осведомился Гамрян, почему-то избегая смотреть в сторону Лизы.

Закурив, Лиза выпустила струйку дыма в низкое серое небо и ответила после небольшой, но какой-то подавляющей паузы:

— Видела, да. Вспомнили старое.

— Хорошего мало, как я погляжу, — заметил Гамрян.

Губы Лизы дрогнули в неприятной усмешке.

— А разве с Эльдаром бывает что-то хорошее? — ответила она.

Гамрян, по всей видимости, счел вопрос риторическим и не стал развивать тему.

Про Эльдара Катя старалась не думать. Просто запретила себе вспоминать о том, как он смотрел на нее в далеком-далеком октябре, когда высадил возле института, и как — сегодня утром, когда Гамрян выволакивал ее из квартиры. Все равно эти мысли к хорошему не приведут.

Помянутый Рудин со свитой прибыл через четверть часа, и Катя подумала, что это очень большая шишка в мире магов: Гамрян, который, судя по всему, не привык ни перед кем ломать шапку, раскланялся с ним очень уважительно, на грани подобострастия. Рудин — долговязый, чернявый, прихрамывавший на левую ногу — подошел к Кате и несколько минут пристально смотрел ей в лицо. Оценивающий взгляд прищуренных голубых глаз был отвратительно липким: Кате казалось, что с нее сорвали одежду и поставили, обнаженной и беззащитной, на площади перед толпой народа. Из толпы выкрикивали грязные ругательства, угрожали и швыряли мусором — картинка, всплывшая перед внутренним взором Кати, была невероятно отчетливой.

— Эндора, — наконец-то вынес вердикт Рудин и удовлетворенно добавил, едва не облизнувшись: — И ведь какая… Хоть в учебник помещай.

— Я так сразу и сказал, — раздался на крыше новый голос. — Да, дорогие мои пока еще коллеги, это классическая эндора. Преображение состоялось сегодняшней ночью.

Эльдар, неслышно возникший из-за двери на технический этаж, одарил всех собравшихся какой-то нервной улыбкой и продолжал:

— Что ж не пригласили, господа хорошие? Впрочем, я не обидчивый, — он спрятал руки в карманы распахнутого пальто, задумчиво покачался с пяток на носок. — Я так понимаю, трибунал собирается ее устранить? И не хочет рассматривать других вариантов?

Трибунал, похоже, в полном составе побаивался Эльдара. Свита Рудина дружно сделала шаг назад, человек, державший Катю, несколько ослабил хватку, Лиза поджала губы и смущенно стала рассматривать наманикюренные ногти на левой руке, а Гамрян просто отвернулся. Рудин, единственный из всей компании сохранивший равнодушное выражение лица, отошел от Кати и преувеличенно спокойным тоном, словно обращался к ребенку, промолвил:

— Собственно говоря, эндоры подлежат физическому устранению по договору Смитсона-Румянцева. Тысяча восемьсот двадцать пятый год. События этого года напомнить?

Эльдар отмахнулся. Катя смотрела на него во все глаза и была абсолютно уверена, что этот человек безумен. Семь лет в дурке — когда-то сказала Лиза, и сейчас Катя точно знала, что турьевская бизнес-леди не наговаривала напраслины на бывшего мужа. Достаточно было увидеть лихорадочный блеск в карих глазах Эльдара и выступившую жилку на виске.

— Не надо, — проговорил он. — Я проходил декабристов в восьмом классе. Согласен, тогда все кончилось не очень красиво, и у договора были свои основания. Но у нас-то сейчас все-таки другой год. И век другой. Так может, мы все-таки подумаем и не станем саблями махать?

— Война на пороге, — негромко сказала Лиза. Было видно, что необходимость вести хоть малейшее общение с Эльдаром причиняет ей искренние и нешуточные страдания. Почему-то, когда она подала голос, Рудин посмотрел на нее с искренним уважением и интересом. — И твоя эндора — это еще одна пороховая бочка под хрупкое равновесие.

Эльдар одарил свою вдову таким взглядом, что Лиза стушевалась и покраснела — вот теперь она действительно была похожа на девчонку из общаги, которую, к тому же, застукали за чем-то непотребным. Казалось, Эльдар хлестнул ее по щеке, вложив в удар все душевные силы.

— Она такая же моя, как и твоя, — холодно произнес он. Приблизился к Кате, небрежно взял ее за предплечье и притянул к себе. Державший ее человек настолько опешил от подобной наглости, что даже протестовать не стал. Не отважился рисковать. — Так вот, что я вам скажу, дорогие коллеги. Я предлагаю следующий вариант. Господин Гамрян, господин Рудин и ваш покорный слуга уничтожат книгу, инициировавшую эндору. А на саму эндору мы наложим путы Максимилиана. Это не позволит ей использовать магию. Никогда, ни при каких обстоятельствах.

Гамрян хмуро молчал. Рудин отрицательно качнул головой.

— Нет, Эльдар. Я не буду, — промолвил он, и было ясно, что Рудин в принципе не собирается рассматривать какие-либо варианты, кроме казни.

Эльдар кивнул. Сейчас он стоял почти у кромки крыши и держал Катю так, словно закрывался ею от трибунала. «Господи, только бы он не утратил равновесия, — с ужасом думала Катя. — Мы же упадем…»

— Моего брата приговорил к смерти такой же совет, — негромко промолвила Лиза. Было видно, что она едва сдерживает подступающие слезы и давно утратила свой сияющий ореол сильной и властной женщины. — Покойный Антонов визировал его смерть… Геворг, прости, — она обернулась на Гамряна и шмыгнула носом, став окончательно похожей не на популярную блоггершу и светскую львицу, а на девчонку из глухой деревни. — Прости. Я все-таки думаю, что надо попробовать.

Несколько минут Гамрян молчал — а может, Кате просто почудилось, что он долго стоял неподвижно, глядя куда-то в сторону серого города, тонущего в тумане.

— Нет, Эльдар, — проговорил он в итоге. — Нет. Можешь быть уверен, мы все услышали и поняли твою точку зрения. Я прекрасно понимаю, что Лизой сейчас руководят эмоции. И ты абсолютно прав, когда говоришь, что эта девушка — жертва обстоятельств. Но как бы то ни было, оставлять эндору в живых неправильно. Мой окончательный ответ — нет.