Кража в Венеции - Донна Леон

Франчини, однако, писать заявление отказался, объяснив это тем, что нападавший всего лишь накричал на него, а когда он попытался встать, то споткнулся и при падении повредил нос.

Брунетти «пробил» по базе имя нападавшего, Роберто Дура́, и обнаружил множество приводов в полицию за мелкие правонарушения, которые ни разу не закончились тюремным заключением, – как правило, за неимением свидетелей или доказательств или же потому, что в прокуратуре решили, будто этот случай не стоит их усилий. Еще выяснилось, что в настоящее время Дура в тюрьме, в Тревизо: три месяца назад его приговорили к четырем годам заключения за вооруженное нападение и грабеж.

Брунетти посмотрел в окно и увидел голубое небо и плывущие по нему на восток пушистые облака. Чудесный день… Так почему бы не прогуляться по кварталу Кастелло, тем более что там у него есть дела?

По пути к выходу Брунетти задержался в оперативном отделе, где увидел испетторе[50] Вианелло, – сидя на рабочем месте, тот склонился над столом с телефонино возле уха, одной рукой прикрывая трубку, чтобы собеседник лучше его слышал. Брунетти остановился в нескольких метрах. Глаза у Вианелло были закрыты, выражение лица – сосредоточенное, с таким видом обычно кричат на скачках: «Ну же, давай! Гони!»

Не желая отвлекать Вианелло от разговора, комиссар подошел к столу, который офицер Альвизе занимал вместе с офицером Риверре, и увидел первого из них с ручкой и блокнотом, что-то спешно записывающим. Подойдя поближе, Брунетти понял, что это не блокнот, а сборник кроссвордов: наверное, судоку для Альвизе были слишком сложными. Он настолько увлекся кроссвордом, что не заметил приближения начальника. И подскочил на месте, когда Брунетти окликнул его по фамилии.

– Si, signore![51] – воскликнул Альвизе и вскинул ко лбу руку с зажатым в ней карандашом, рискуя выколоть себе глаз.

– Когда Вианелло закончит, передай, что я жду его в баре.

– Есть, комиссарио! – сказал Альвизе и все тем же карандашом сделал пометку на полях своего кроссворда.

– Спасибо, – поблагодарил Брунетти, впервые не находя предлога, чтобы завести с Альвизе непринужденный разговор.

Выйдя из квестуры, комиссар прошел вдоль рива к бару. Бамбола, сингалезец, который с некоторых пор управлял заведением вместо его владельца, встретил комиссара улыбкой и налил ему белого вина. Брунетти взял бокал, свежий номер Il Gazzettino и прошел к столику, возле которого стояли два дивана с высокими спинками, расположенному в самом конце зала, у окна, – комиссар хотел видеть, когда придет Вианелло. Брунетти развернул газету на странице, где обычно публиковались сенсации. Лениво глянул на часы и только тогда понял, что проголодался. Брунетти достал свой телефонино, собираясь отправить Паоле эсэмэску с извинениями за то, что он не придет домой на обед, но потом решил, что это будет трусостью, и позвонил ей.

Жена поворчала немного, но перечислять блюда, которые ему не достанутся, не стала, и Брунетти понял: она чем-то занята. Он пообещал быть дома к ужину, сказал, что любит ее безмерно, и нажал «отбой». Потом подозвал Бамболу и попросил его принести три трамеццини[52] на свой вкус для него и три – для Вианелло, после чего вернулся к чтению газеты.

Обычный политический хаос, но Брунетти зарекся читать о политике до конца года или… до пришествия царя-философа[53]. Пятьдесят акров фермерских земель в Кампании отравлены токсичными отходами: статья с фотографиями овец, которым хороший аппетит стоил жизни… Гвардиа ди Финанца[54] проводит неожиданную проверку офиса политической партии, правившей в Ломбардии последние десять лет… Стоп, разве это не политика? Высшая награда за вклад в развитие города присуждается человеку, желающему построить на самом большом из островов невероятно уродливую башню, которая будет видна из каждого уголка Венеции… Брунетти вздохнул и стал листать страницы в обратном порядке, к передовице, и тут его внимание привлекло фото бывшего руководителя проекта MOSE[55] – семь миллиардов евро уже потрачено на защиту лагуны от затопления! – теперь арестованного и обвиненного в коррупции. Брунетти усмехнулся, приподнял бокал, словно провозглашая ироничный тост, и сделал несколько глотков.

– Альвизе сказал, вы меня звали, – произнес Вианелло, опуская на стол блюдо с трамеццини и бокал белого вина.

Прежде чем Брунетти успел открыть рот, инспектор направился к барной стойке и вернулся с двумя стаканами минеральной воды. Поставил их на стол и опустился на сиденье напротив комиссара.

Брунетти поблагодарил его кивком головы и взял сэндвич.

– Вы поработали с книгами? Отпечатки есть?

До сих пор им не удалось обсудить этот вопрос.

Вианелло отпил вина и сказал:

– Никогда еще не видел этих ребят, из лаборатории, в таком состоянии. Оба чуть не плакали!

– Почему? – спросил Брунетти, откусывая кусок сэндвича с вареным яйцом и мясом тунца.

– А вы представьте, сколько людей трогает библиотечные книги! – Вианелло поставил бокал на стол и выбрал себе сэндвич.

– Oddio! – вырвалось у Брунетти. – Ну конечно! Их же сотни. – Он отхлебнул вина и спросил: – А отпечатки пальцев сотрудников они сняли?

– Да, – ответил Вианелло. – Персонал Мерулы твердил, что на книгах множество их отпечатков, но мы настояли – и дело решилось миром.

– Даже директриса не возражала? – спросил Брунетти.

– Она сама сказала, что так нужно. И первой предложила провести дактилоскопию!

Это удивило комиссара: люди на руководящих должностях обычно встречали требования полиции в штыки.

– Это делает ей честь, – сказал он, беря второй сэндвич. – После обеда я пойду в Кастелло – нужно кое с кем поговорить. Вот подумал, может, ты захочешь составить мне компанию?

Брунетти взял еще один сэндвич – с ветчиной и артишоками, и, прежде чем положить его на тарелку, соскреб часть майонеза.

– Конечно хочу! – Вианелло тоже пошел по второму кругу. – Хотите, чтобы я был добрым полицейским? Или злым?

Брунетти улыбнулся и сказал:

– Сегодня этого не нужно. Мы оба можем быть добрыми. Я просто хочу с ним поговорить.