Амазонка - Семен Резник

— Кстати, ты слышала, что я сказала насчет гостей? — чуть раздраженно произнесла Шарлота.

— Слышала! А я здесь причем?

— Ты? Ты должна присутствовать…

— Зачем?

— Я не знаю. Твой отец так сказал.

На сей раз Дорис промолчала. Она легла на кровать и укрылась одеялом.

— Хорошо, милочка, отдыхай, — Шарлота сделала прощальный жест и вышла.

Дорис снова закрыла глаза, стараясь уснуть. Но теперь сон упорно не шел. Как всегда это бывало при бессоннице, она попробовала досчитать до ста, но потом это ей надоело. Боль стала потихоньку утихать и вскоре совсем прошла. В голове, правда, осталась некая тупая тяжесть, и поэтому вставать не хотелось. То, что вечером придут гости, и вовсе испортило настроение.

Гости и раньше приходили довольно часто, но никогда отец не настаивал, чтобы она, Дорис, присутствовала при этом. Однако теперь, видимо, был исключительный случай, ибо отец желал присутствия дочери.

«Но для чего? И почему отец поручил сообщить мне о гостях именно Шарлоте?» — подумала Дорис. Это было необычно, так как отец все сообщал через Терезу. — Может, он увидел, что в последнее время мачеха изменилась к лучшему? Даже сама старается заговорить со мной, хотя я чувствую, как она внутренне противится этому, — ее передернуло, когда Дорис вспомнила это ее словечко «милочка». — Лицемерка Тереза никогда не говорит, что думает. И если она стала чуть любезнее, это вовсе не значит, что ее отношение ко мне изменилось. Это какая-то игра, расчет. Между нами не может быть взаимопонимания, мы слишком разные люди. И нас связывает лишь то, что мы оба любим Джонни», — подумала Дорис.

Она вспомнила вдруг маленького братика, и сразу стало так легко на душе, что Дорис улыбнулась. Этот розовощекий шалопай очень скоро вернется домой, и тогда холодный дом оживет, комнаты наполнятся криком, тарахтеньем игрушечных поездов и автомобилей.

«Боже мой! Через пару дней приедет Джонни, а я ничего ему не купила, — Дорис решила завтра же заняться покупками. — Я подарю ему набор для бейсбола. Мальчик давно мечтал иметь приличную бейсбольную экипировку», — подумала она.

Джонни появился в семье Пересов чуть меньше десяти лет назад. Шарлота очень тяжело переживала беременность. Врачи всерьез опасались за жизнь женщины. Перес постарел, осунулся и почти не выходил из клиники Смита. Дорис чувствовала, что дома происходит что-то необычное. Она спросила у Луизы, почему отец так редко заходит к ней. Служанка ответила, что Шарлота беременна и у Дорис скоро появится братик или сестричка.

— Ты хочешь братика или сестричку? — спросила тогда Луиза.

— Сестричку, — ответила Дорис. Она представила малютку, похожую на куклу Барби, такую же нарядную и красивую. Она даже имя ей придумала: Франческа. Но оказалось, что появился братик. Дорис не очень огорчилась, а, наоборот, ждала, когда братика привезут домой. Но когда приехала Шарлота и развернула сверток, который несла на руках, Дорис едва не рассмеялась, увидев сморщенное синеватое тельце. Как это не похоже на то, что она представляла! Тем не менее ей захотелось потрогать громко орущее чудо, и она приблизилась к нему. Но суровый взгляд Луизы заставил ее отойти от кроватки. В дальнейшем Луизе пришлось туго, ибо воспитание в понятии Шарлоты заключалось в бесконечном любовании ребенком. Дорис любила смотреть, как его купают, хотя тот вопил хоть уши затыкай. Потом, побыв в теплой воде, успокаивался и радостно размахивал яркой побрякушкой, которую ему подсовывала Дорис. И вскоре малыш засыпал.

«Сколько прошло лет?» — подумала Дорис, и ей стало грустно. Припомнился и другой случай, когда Луиза куда-то вышла, оставив малыша с ней, и Дорис захотелось научить братика ходить. Дорис поставила его на пол. Джонни стоял, держась за руки сестры, потом она потянула его вперед, и он неловко, переставляя ножки, шагнул…

— Теперь попробуй один, — назидательно сказала девочка и отпустила малыша. И как только она это сделала, Джонни повалился на пол.

Тогда маленькая девочка ужасно испугалась. За это ей здорово влетит, если кто увидит. Она поняла, что Джонни вовсе не дорогая игрушка, а маленький и еще неумелый человек, которого очень любят ее родители. Даже больше любят, чем ее, Дорис. Но все же она не могла вспомнить, ревновала ли родителей к Джонни. Да, она многое забыла, но отчетливо помнила, как тогда на плач ребенка появилась Луиза, а за ней влетела Шарлота. Дорис, насмерть перепуганная, держала мальчика, у которого из носа лилась кровь. Луиза схватила мальчика на руки и стала вытирать кровь.

— Негодница! Маленькая дрянь! Я проучу тебя! — вне себя от ярости орала мачеха.

Девочка стояла, не смея поднять глаз, и тогда Шарлота стала хлестать Дорис по щекам.

— Сеньора, не надо! Прошу вас, сеньора, не надо! — Луиза бегала вокруг с плачущем Джонни на руках, стараясь успокоить разъяренную хозяйку.

«Бедная Луиза, ей тоже доставалось от этой потаскушки», — с горечью подумала Дорис. Жалость к старой женщине захлестнула ее.

Именно тогда, девочка начала понимать, что она лишняя в доме.

«Мамочка, если бы ты была жива, все было бы по-другому…» — подумала Дорис и бросила взгляд на портрет матери. Она вдруг вспомнила, что завтра надо пойти в храм и поставить свечку матери. Дорис делала это каждую неделю, и раньше ее всегда сопровождала Луиза. Теперь Антонио вез ее в храм одну, а сам коротал время в автомобиле.

Надо сказать, что Шарлота тоже исправно посещала храм, и Джонни всегда был с ней. До тех пор, пока не заболел и был отправлен на лечение. Болезнь Джонни изменила внутренний расклад в доме. Отец стал более замкнутым и грустным. И, когда малыш карабкался ему на колени так же ловко, как и до болезни, отцу трудно было изображать улыбку.

Дорис тоже искренне жалела Джонни и немного завидовала, что заболел он, а не она. Если бы это случилось с ней, отец бы переживал за нее, а не за этого мальчика.

Шарлота из-за болезни сына сделалась еще противнее. Придирки участились. Дорис часто была в слезах, как, впрочем, и Луиза. Что же касается отца Дорис, то он не мог переносить истерик жены и, когда та начинала свой «концерт», быстро выходил из комнаты. Может, в душе он и осуждал жену, но, видимо, как всякий любящий муж, вечно прощал ее неправоту. В то время у мальчика была замечена сильная аритмия сердца. Задействовали лучших врачей города. Один из них, Хорхе Морильо, например, говорил, что болезнь с возрастом пройдет. Другие настаивали на амбулаторном лечении. Перес после долгих колебаний, а этому способствовало учащение припадков, решили поместить мальчика в клинику. Дорис никогда не думала, какой тяжелой окажется разлука с братом. Мальчику тогда было около восьми, полгода он лежал в клинике. На первых порах Дорис ездила с отцом и Шарлотой к нему в клинику, но потом, главным образом из-за Шарлоты, она избегала этих посещений. Дорис расспрашивала отца о братике и просила, чтобы отец хотя бы на несколько дней привез его домой. Девушка очень обрадовалась, когда он сказал, что дела у мальчика идут хорошо, и вскоре он вернется домой.