Любовные письма - Френсин Паскаль

Элизабет была поражена. На свете мало таких милых людей, как Регина. А Брюс Пэтмен – сноб, эгоист и злюка. Что может быть у них общего?

«Как не хочется портить ей праздник, но я так переживаю за нее!»

– Ты уверена, что он – то, что тебе нужно? – тихо поинтересовалась Элизабет. – Мне всегда казалось, что Брюс…

– Не надо, Лиз, – перебила ее Регина. – Я знаю, что говорят о нем. Это все неправда. Он так хорошо ко мне относится, такой внимательный!

«Это очень на него похоже, – подумала Элизабет. – Как только он получит от Регины то, что ему нужно, только она его и видела!»

Но Элизабет не хотела разочаровывать подругу.

– Я рада за тебя, – пытаясь казаться веселой, произнесла она.

Регина засмеялась:

– Не беспокойся за меня, Лиззи. Брюс Пэтмен – самое замечательное, что у меня есть!

Регина встала с кресла и пошла к выходу. Элизабет глядела ей вслед.

«Надеюсь, она знает, что делает. Общение с Брюсом Пэтменом – не просто игра с огнем. Это путешествие в ад».

– По-моему, наш план удался на славу, Джес, – сказала Элизабет. Сестры обедали в школьной столовой. – Папа начинает поддаваться.

– С чего ты взяла? Сегодня за завтраком они с мамой только и говорили, что о переезде. А вечером у папы назначена встреча с юристом из Сан-Франциско. Мне кажется, дело безнадежно.

– Ты плохо слушала, Джес, и не обратила внимания, как он говорил об этой встрече. Особого энтузиазма я не заметила. А какая фирма захочет нанять работника, который не горит желанием с ними сотрудничать? Думаю, папа понимает, что его настоящее место в Ласковой Долине.

– Тогда зачем он все это затеял?

– Ради мамы, конечно. Все объясняется очень просто. Он хочет, чтобы мама чувствовала себя очень нужной и важной персоной, поэтому он и голосует за переезд – с тем условием, что ему тоже найдется работа. Но на самом деле он не хочет уезжать, а только делает вид, что ищет место. Вот увидишь, скоро он скажет маме, что они никуда не едут, потому что он не может найти работу в Сан-Франциско. Тут все и заглохнет.

Джессика задумчиво кивнула:

– Все верно, но ты забыла кое-что. Мама сказала, что такой случай выпадает раз в жизни. Что, если она не захочет от него отказаться?

– Мама? Ни за что на свете, – отмахнулась Элизабет.

– Неужели? А помнишь, вначале ты говорила, что она сразу откажется, а она все еще раздумывает. Все гораздо серьезнее, чем мы предполагали.

– Не нравится мне твое настроение, Джес.

– По-моему, пришла пора поднажать, – предложила сестра. – Давай закажем им столик в «Тиберино» на завтрашний вечер.

– Ладно, – задумчиво ответила Элизабет. – Но если и это не сработает…

– Что? – Джессика уже не слушала сестру. – Смотри, кто идет. – Она замахала рукой.

– Салют. – Лила поставила на стол поднос и вдруг заметила Кэролайн, которая, держа в руках поднос с обедом, пробиралась к свободному столику в углу. – Эй, Кэролайн! Иди к нам! – завопила она так, что все обернулись.

Кэролайн похолодела. После вчерашнего происшествия она старалась избегать Лилу и Джессику, но теперь деваться ей было некуда. Пришлось сесть к ним за столик. А придумывать новые оправдания не было сил.

– Меня просто тошнит от этой еды, – проворчала она.

– Удивляюсь, как у тебя вообще есть аппетит, ведь впереди такое волнующее событие! Я имею в виду нашу вечеринку, – пояснила Джессика. – Кстати, ты послала Адаму билет?

– Конечно. – Кэролайн попыталась собраться с мыслями. – Я разговаривала с ним вчера, и он просто в восторге. – Она опасливо взглянула на Элизабет.

Рассказала ей Джессика о письмах или нет?

– Отлично! – воскликнула Лила и повернулась к своей подруге. – Какой парень откажется пойти на вечеринку в свою честь?

– Особенно если ее устраиваешь ты, правда, Лила? – со смехом добавила Джессика.

– Расскажи нам о своем друге, Кэролайн, – попросила Элизабет. – Джессика говорила мне, что он приедет в субботу.

Кэролайн смущенно ковыряла вилкой макароны.

– Он высокий и симпатичный, – начала она без обычного воодушевления.

– Да брось ты, расскажи лучше, какие письма он тебе присылает, – перебила Лила. – Лиз, тебе это должно быть интересно. Адам пишет самые романтичные любовные письма в мире. Кэролайн, прочти нам хоть одно.

– Нет, я не могу. Я…

– Что такое? – удивилась Лила. – Только не говори, что у тебя нет их с собой.

– Ну ладно, раз уж вам так хочется. – Она достала записную книжку и вынула одно из писем. – После поездки в Колд-Спрингс я еще не получила ни одного. Это письмо пришло на прошлой неделе. Наверное, оно уже надоело вам до смерти.

– Разве может надоесть такая прелесть? – спросила Джессика. – Лиз непременно оценит его. Она у нас настоящий знаток литературы, увлекается писателями девятнадцатого века и прочей романтической дребеденью.

Элизабет смотрела на сестру и пыталась понять, что происходит. Джессика определенно что-то задумала. У нее был такой вид, как будто она вот-вот расхохочется. Лиз недоумевала. Что смешного может быть в любовных письмах?

Кэролайн тоже было не до смеха – она-то понимала, куда клонит Джессика. Слабым голосом она начала:

– «Моя возлюбленная Кэролайн. Теперь я во сто крат счастливее, чем прежде, если это только возможно. Перед нами лежит вся жизнь, и каждую минуту твой прекрасный образ будет со мной. В мой смертный час он будет рядом, благословляя и утешая меня…»

Элизабет прозрела.

«Боже мой, это ведь Роберт Браунинг! – Одного взгляда на Джессику было достаточно, чтобы понять – она знает, кто автор письма. – А Кэролайн? Знает ли она, что парень водит ее за нос?»

Девушка продолжала читать, а Элизабет мрачнела на глазах.

«Я использовала это письмо в своей пьесе, – думала она. – Неудивительно, что Джес известно, кто его написал. Они с Лилой нарочно свели нас вместе. И если уж мне неприятно, представляю, что может чувствовать Кэролайн».

Та замолчала.

– В чем дело? – поинтересовалась Джессика.

– Я… я просто потеряла строчку. – Кэролайн снова уткнулась в письмо. – «Когда я думаю о том, как много ты значишь для меня, то понимаю, что слова бессильны это выразить. Завтра же напишу тебе снова. Твой Адам».

Глаза Элизабет метали молнии. Она пыталась поймать взгляд сестры, но та отворачивалась. Джессика поняла, что настал подходящий момент, чтобы улизнуть, и вскочила.