Трибьют - Нора Робертс

— Я об этом уже думала. Но потом изменила свое мнение, — Спок уже несколько раз требовательно ткнулся головой в ее руку, и она принялась почесывать его.

— Я понимаю, зачем они вам нужны, — дело в вашей бабушке. Но с тех пор, как вы здесь поселились, я ни разу не видел, чтобы вы ими пользовались.

— А я и не пользовалась, — она слабо улыбнулась и сделала еще глоток пива. — Слишком хлопотно. И они не подходят к этому месту, правда? Деревенский дом, большой старый амбар. Но они были ей нужны. На самом деле это просто иллюзия. — Видит бог, ей были нужны иллюзии. — Не так уж трудно перелезть через них или через стены. Но она нуждалась в иллюзии безопасности, уединения. Я нашла несколько старых писем.

— Ее писем?

Силла не собиралась рассказывать о них. Интересно, что развязало ей язык — пара глотков пива или просто его общество? Похоже, ей еще не встречался человек, который был бы так внутренне свободен и располагал к откровенности.

— Нет, адресованные ей. Несколько писем, которые она получила в последние полтора года своей жизни. От кого-то из местных жителей, потому что большинство штемпелей на конвертах отсюда.

— Любовные письма.

— Сначала да. Страстные, романтичные, интимные, — она наклонила голову и посмотрела на него поверх бокала, делая еще один глоток. — И зачем я это вам рассказываю?

— А почему бы и нет?

— Я еще никому не говорила. Наверное, попытаюсь выяснить, от кого они и кто этот человек. Как-нибудь поговорю об этом с отцом, потому что он дружил с сыном Дженет — моим дядей. Эта связь началась зимой, до того, как его убили, и, похоже, пошла на убыль через несколько месяцев после его смерти.

— Вы хотите знать, кто их написал, — Форд лениво погладил собаку ногой, и Спок переключил свое внимание на него. — Как он их подписывал?

— «Только твой», пока не переключился на нечто вроде «да пошла ты». Ничем хорошим это не кончилось. Он был женат, — сказала она, наблюдая, как Спок, очевидно удовлетворенный, свернулся у ног Форда и сопел. — Известно, что у нее были интрижки с женатыми мужчинами. От мимолетных до серьезных связей. Она влюблялась с такой же легкостью, с какой другие женщины меняют прическу.

— Ее жизнь была не похожа на жизнь большинства женщин.

— Я всегда считала, что это удобное оправдание для легкомыслия или эгоизма.

— Возможно, — пожал плечами Форд, — так оно и есть.

— Она жаждала любви, физической и эмоциональной. Она стала зависима от любви, как от тех таблеток, которыми мать начала кормить ее с четырех лет. Но мне кажется, что эта любовь была настоящей.

— Потому что она хранила ее в тайне?

Силла вновь повернулась к нему. У него хорошие глаза, подумала она. И дело не в том, что они красивые, с этим золотистым ободком и искорками на зеленом фоне. А в том, как они видят мир.

— Совершенно верно. Она никому не рассказывала об этом, потому что это было важно для нее. И, возможно, смерть Джонни сделала эту любовь еще сильнее и безнадежнее. Не знаю, что она писала ему, но по его письмам я могу догадаться об отчаянии и страсти, а также о его угасающем интересе, страхе разоблачения и в конечном счете раздражении. Но она не хотела его отпускать. Последнее письмо было отправлено отсюда за десять дней до ее смерти.

Теперь она отвернулась и смотрела на ферму.

— Умерла в том доме, через дорогу. Он сказал ей, ясно и грубо, что между ними все кончено и что она должна оставить его в покое. Наверное, получив это письмо, она сразу же села в самолет. Прервала съемки последнего, неоконченного фильма, ссылаясь на усталость, и прилетела сюда. Это было не похоже на нее. Она работала, любила свою работу, но в этот раз бросила ее. Только в этот раз. Должно быть, она надеялась вернуть его. Как вы думаете?

— Не знаю. Вам виднее.

— Да, — это больно, подумала она. Словно укол в сердце. — А когда она поняла, что надежды нет, убила себя. Это его вина. Его, — сказала она, не давая Форду вставить слово. — Независимо от того, была ли это случайная передозировка, как написал в заключении коронер,[9]или самоубийство, что кажется более правдоподобным. Но этот человек должен знать, какую роль он сыграл в том, что случилось той ночью.

— Вам нужен фрагмент головоломки, чтобы увидеть полную картину.

Тени стали длинными, подумала она. И становятся все длиннее. Скоро на холмах засверкают огни, а горы позади них скроются в темноте.

— Я выросла, постоянно ощущая ее рядом с собой. Куда бы я ни уезжала, чем бы ни занималась. Ее жизнь, ее работа, ее очарование, ее недостатки, ее смерть. От этого нельзя было убежать. И вот что я сделала, — она указала бутылкой в сторону фермы. — Это мой выбор. Мне открылись возможности, которых не было бы, не будь Дженет Харди моей бабушкой. За эти годы на меня вылили ушаты грязи только потому, что Дженет Харди моя бабушка. Да, мне нужна полная картина. По крайней мере, насколько это возможно. Возможно, она мне не понравится, но мне хочется — мне нужно — получить шанс найти ее.

— На мой взгляд, справедливое желание.

— Правда? На мой тоже, за исключением тех моментов, когда это желание перестает быть справедливым и становится навязчивым.

— Она часть вашей семьи, и вас разделяет всего лишь одно поколение. Я могу рассказать вам сотни историй о моих бабушках и дедушках — с обеих сторон. Трое из четырех еще живы, а двое даже живут неподалеку. И они заболтают вас до смерти, только дай им шанс.

— И я тоже вас заболтаю. Мне нужно возвращаться. — Она поднялась. — Спасибо за пиво.

— Я вот думаю, не бросить ли мне что-нибудь на гриль. — Он тоже встал и как бы случайно загородил ей дорогу к ступенькам крыльца. — Гриль и микроволновка — этим ограничиваются мои кулинарные таланты. Может, выпьете еще пива, пока я что-нибудь приготовлю?

Он может что-нибудь приготовить, подумала она, это уж точно. Высокий, с выгоревшими на солнце волосами, красивый, слегка непонятный. Нет, он чересчур привлекателен, решила она — ради ее же блага.

— Я на ногах с шести, а завтра полный рабочий день.

— А не устроить ли вам выходной? — он провел кончиками пальцев — только кончиками пальцев — по ее руке. — Формально это будет моя вина.

— Нет, пока я не собиралась отдыхать.

— В таком случае мне лучше воспользоваться моментом.

Она ожидала легких и приятных ощущений — судя по тому, как мягко склонилась к ней его голова, судя по ленивому интересу в его глазах с золотистым ободком. Позже, когда она вновь обрела способность ясно мыслить, она подумала, что в чем-то оказалась права. Это было легко — как большой глоток превосходного неразбавленного виски.