Абсолютный враг - Андрей Ливадный

Двенадцать чуждых техногенных объектов появились в зоне эффективного сканирования через две с половиной минуты. Они медленно поднимались из недр газового гиганта, двигаясь колонной, головной «Сеятель» уже миновал радиационный пояс планеты, в то время как замыкающий построение сегмент только появился среди движущихся с огромными скоростями атмосферных вихрей.

Четыре звена «Стилетто», скрытые сигнатурами, имитирующими естественные для космического пространства объекты, не проявляли активности, ожидая, пока инопланетные корабли совершат гиперпространственный переход.

Их нельзя атаковать тут. В этом адмирал Мищенко абсолютно прав. Разряжать «Сеятели» следует после того, как те выдадут место дислокации базовых кораблей.

Степень риска для пилотов «Стилетто», конечно, велика, но опыт боев в системе Алексии позволил разработать новую тактику малых кораблей, использующую все преимущества новых машин.

Страха Инга не испытывала, впрочем, азарт тоже не приходил. Холодное, спокойное ожидание. Возможно, другие пилоты чувствовали себя иначе, но Инга не боялась чуждых механоформ. Теперь, после всего пережитого, она трезво оценивала их возможности, мысленно просчитывала способы противодействия. Мистический ореол всесокрушающей силы, бездушной, преследующей свои, совершенно непонятные людям цели, померк, да и страх, похоже, остался там – среди расплавленных, застывших стеклянными озерами равнин Алексии.

* * *

Удалившись от газового гиганта на одну световую секунду, «Сеятели» совершили перестроение, теперь они двигались в одной плоскости расходящимися веером курсами.

Инга все же ощутила легкую дрожь.

«Аметист» мертво вцепился в распределенную для нее цель, еще секунда и…

«Сеятели» один за другим начали серию гиперпространственных переходов.

Все. Теперь наш выход…

Двенадцать «Стилетто», сбросив вуаль ложных сигнатур, устремились к точкам погружения в аномалию.

Инга уверенно вела машину. Для кибернетических систем гонка преследования в аномалии – задача фактически невыполнимая, если объект интереса заранее не маркирован специальным устройством передатчика гиперсферных частот. Иное дело – боевой мнемоник, способный ощущать энергетическую ткань аномального пространства, безошибочно читать не только хитросплетения линий напряженности гиперсферы, но и фиксировать движущиеся вдоль навигационных линий сигнатуры материальных объектов.

Невзирая на идентичность конструкции двенадцати чуждых носителей, суммы излучаемых ими энергоматриц отличались друг от друга. Различия обусловливались многими факторами – например, количеством плазмоидов, находящихся на борту, энергетическими затратами на совершение гиперпространственного перехода, и множеством других, менее явных отклонений в работе бортовых подсистем.

Завершив погружение в аномальное пространство, Инга полностью отдалась нахлынувшим ощущениям. Большинство кибернетических устройств, созданных в рамках физических явлений, присущих нормальному космосу, в гиперсфере либо отключались, либо работали некорректно.

Лишь человеческий разум был способен отследить ускользающие объекты, выделить среди них искомый и дать четкие целеуказания системе управления двигателями.

Знакомая сигнатура нашлась не сразу.

Рассудок Инги, погрузившийся в киберпространство, перебирал пульсирующие нити, ведущие от точки погружения к ближайшим звездным системам.

Она ощущала, как семь из двенадцати «Стилетто», опознав цели, включили двигатели, исчезая в глубинах Великого Ничто – так именовали гиперсферу навигаторы эпохи Великого Исхода, когда аномалия пространства-времени являлась малоисследованной, зловещей зоной запредельного риска.

Горячие, пульсирующие в рассудке нити вероятных курсов блекли один за другим, по мере того, как разум отвергал их по тем или иным критериям.

Наконец возможных направлений осталось лишь два; сознание пилота скользнуло в пугающую бездну, двигаясь вдоль горизонтальной линии напряженности аномалии, пока Инга не ощутила горячий сгусток энергетической матрицы, излучаемой искомым сегментом «Сеятеля», уже преодолевшего отрезок пути до следующей узловой точки гиперсферной сети.

Всплывет или нет?

Через мгновение она уловила характерный признак работы генераторов низкой частоты.

Есть!.. «Сеятель» устремился в локальный пробой метрики.

«Стилетто» Инги ринулся вдоль горизонтали, неумолимо настигая противника.

Они вышли в материальный космос с разницей в шесть секунд.

Еще не угас бледный сполох гиперпространственного перехода, не включились все подсистемы «Стилетто», а корабль уже закрутило внезапной ритмикой боя.

Точка обратного перехода оказалась едва ли не совмещена с планетой, машина вырвалась в зону низких орбит над ночной стороной незнакомого мира. Инга едва справилась с ручным управлением, разойдясь встречными курсами со внушительным, беспорядочно вращающимся фрагментом космического корабля инсектов, и, уже выравнивая машину после резкого, вынужденного маневра, увидела «Сеятель», скользящий на фоне серой облачности, а внизу, в разрывах облаков – исполинские чадные факелы, в которых с содроганием узнала пылающие города разумных насекомых.

Знакомый до дрожи и в то же время в чем-то неуловимо изменившийся «диск» базового корабля механоформ царил над планетой (только позже, анализируя ощущения, Инга поняла, что инопланетный корабль выглядел как двояковыпуклая линза), его окружало плотное поле обломков, где в страшном коловращении масс смешались уничтоженные истребители Роя, мелкие частицы управляемого щита, фрагменты боевых и транспортных кораблей инсектов, и – у Инги перехватило дыхание – частицы легкоузнаваемой пространственной конструкции логриан!..

В первый момент разум не сумел осознать глобальную картину происходящего, но включившиеся подсистемы «Стилетто» пришли на помощь, резко раздвинув границы восприятия.

Они погибали.

На уровне мнемонического восприятия царил парализующий, болезненный хаос: множество мыслей, принадлежащих миллиардам существ, замурованных внутри фрагментов орбитальных конструкций, били по нервам, взывали о помощи, над планетой, выплескиваясь за границы стратосферы, полыхали агонизирующие всплески порванного в клочья ментального поля Семьи инсектов.

Инга смертельно побледнела.

Все ее силы были направлены сейчас на постановку мнемонической блокады. Утонуть в потоках агонии – дело нескольких секунд. Отдать себя порыву сопереживания – означало погибнуть…

Секундная схватка стоила ей неимоверного усилия, граничащего с потерей сознания.

Я не могу сопереживать им!

Рассудок медленно прояснялся, но мгновения напряженной борьбы уже внесли свою лепту в общую расстановку сил: пока Инга ставила мнемонический щит, «Сеятель» поднялся над обломками, заняв более высокую орбиту. Смысл его маневра стал ясен, когда от вражеского модуля внезапно начали отделяться сгустки стабилизированной плазмы, заключенные в коконы электромагнитных полей.