Дети солнца - Светлана Шишкова-Шипунова

— А может, они от него к другим сбежали? – придумала рыженькая. — Он уснул, а они – шмыг! Вы же сами сказали, что он неказистый с виду. Да ещё пришёл – и сразу спать завалился. Тоже мне Казанова!

— Да это пусть бы! Он их не очень‑то и держал. Но, как я вам уже докладывал, это место, «Пик–отель», высоко в горах, и туда, если уж заезжают, то парами. Каждый со своим самоваром.

— Сдаюсь, — сразу предупредила лазурная и снова спряталась под шляпку.

— Ну, тогда слушайте. Конец истории действительно неожиданный.

За ночь выпал такой снег, что дорога вниз, в Сочи, оказалась закрыта, и надолго. Здесь это бывает. Стоит только упасть большому снегу, как в горах тут же рушатся опоры электропередач, и весь город в одночасье остаётся без света, без воды и без связи с миром.

— Вот тебе и Сочи!

— Южный город, мадам! Для зимней стихии совершенно не приспособлен. А тут — глобальные катаклизмы! Так вот, нечто подобное случилось и в тот раз. И пришлось бедному Лёве с двумя девицами, которые уже на второй день ему обрыдли, куковать в этой снежной ловушке и ждать, пока снег перестанет идти, и дорогу расчистят. Спать с ними он уже не мог, отдал им эту кроватищу, а сам прямо в джакузи устроился. Кормить их там, конечно, кормили, но уже сильно экономили, подвоза‑то нет. Хлеб, например, кончился на третий день. Правда, спиртного было – завались. Лёва пил и злился, что приходится важные деловые встречи, назначенные на эти дни в Питере, пропускать, мало того, одна крупная, давно готовившаяся сделка оказалась теперь под вопросом, никто ведь не знал, где Лёва пропадает. Связи‑то нет, ни по мобильнику, никак. С девицами говорить было совершенно не о чем, как известно, чем ноги длиннее, тем ум короче. Одним словом, тоска и скука смертная.

— И долго они там просидели?

— Да всего неделю, но ему показалось – вечность.

— А я бы с удовольствием в таких условиях, хоть две недели! – мечтательно заметил худой проголодавшийся господин.

— Кому как. А Лёва говорит, был даже момент, когда он подумал: «Лучше бы здесь сейчас Татьяна моя с детворой оказались, хоть в снежки бы с ними поиграл…». Он даже решил про себя, что в следующий раз обязательно привезёт сюда семью.

— И привёз?

— Да нет, на следующий Новый год он, кажется, в Эмираты подался с какой‑то девицей.

— История так себе, — сказала лиловая дама. – Но очко вы выиграли, окончательный счёт 3:2 в нашу пользу, игра окончена, господа! Надеюсь, вы помните уговор?

Солнце спустилось к морю. Отдыхающие потянулись с пляжа в обратном направлении – на ужин. Живописная компания в ротонде тоже поднялась.

— Господа проигравшие приглашают дам–победительниц на ужин! – бодро объявил упитанный господин.

— В столовую? На чай с запеканкой? – привычно съехидничала лиловая.

— Не угадали! В этом городе есть места куда более злачные, чем наша столовая, и сегодня мы славно отдохнём там от рутины санаторной жизни. Все за мной!

И упитанный, краснощёкий господин резво выскочил из ротонды на аллею. За ним торопливо потянулись остальные.

— Только, чур, без дальнейших претензий! – кокетливо напомнила золотая рыбка.

— Там видно будет! – пообещал бледнолицый и, подхватив под локоток даму–морскую лазурь, повлёк её в глубь начинающей темнеть аллеи.

В конце лета 1992 года в гавани сочинского Центра парусного спорта можно было видеть сиротливо покачивавшуюся на волнах в некотором удалении от других белую красавицу–яхту. Она появилась тут недавно – едва в соседней Абхазии неожиданно для всех начались боевые действия.

Где‑то там, на расстоянии всего лишь 30 километров от Сочи, утюжили набережную неуклюжие на этой узкой полоске земли танки, на безмятежные пляжи обрушивался с моря десант автоматчиков, а в горах грохали снаряды, выпущенные с вертолётов, прежде возивших почту чабанам.

Сюда же, на рейд Парусного центра, не доносилось ни звука, море лежало тихое и сонное, и белые треугольники парусников мерно качались на горизонте.

Хозяина яхты почти никто не видел. Рассказывали, что на следующий день после начала войны, он пригнал её сюда под полными парусами, благо ветер дул как раз в сторону Сочи, вывел прямо из‑под носа у «храброго» грузинского десанта Китовани и, появившись в акватории Парусного центра, запросил стоянки. Здесь его знали, не столько его самого, сколько яхту, побывавшую на своём веку в нескольких кругосветных путешествиях. Сам хозяин, звали которого Зураб, исчез так же внезапно, как появился, видимо, вернулся, уже по суше, домой, в Абхазию, — воевать.

Если Сочи – райский уголок на земле, то Абхазия – Гагра, Пицунда и сам Сухуми (который позже, отделившись от Грузии, абхазы станут называть по–своему: Сухум) – это самый уже рай и есть. Голубая мечта каждого отпускника в бывшем Союзе ССР. Разве бывает война в раю? Нам, живущим по эту сторону реки Псоу, не верилось. Но хлынули через пограничный мост беженцы, стали рассказывать, что там на самом деле творится, и сомнений не осталось. В тех благословенных Богом местах шла самая настоящая война, гибли люди, разрушались красивые, нарядные здания санаториев, горели пальмы, кипарисы и столетние эвкалипты.

Зурабу в те первые дни войны тоже не верилось. Часто представлялась ему совсем другая картина. Как ещё недавно возвращался он со Средиземноморской регаты, шёл на одних парусах, потому что кончилось топливо, кончились продукты и деньги, всё кончилось, лишь небольшой запас воды оставался, и непонятно было, как он доберётся домой. И встретился ему в открытом море наш рыболовный сейнер, дал подойти к своему борту и подняться на палубу. Зураб рассказал капитану, что участвовал в Международной регате, но успел пройти только первый этап, как вдруг московский банк–спонсор отказался от дальнейшего финансирования, не оставаться же в Италии, и вот возвращается домой на одних парусах, да и сам одним ветром питается. Капитан приказал яхтсмена накормить, дать с собой провизию и воду, а главное – заправить на яхте движок.

Вы, может, скажете: ну, и что? На месте капитана так поступил бы каждый. Но яхта называлась «Абхазия», и Зураб был чистокровный абхаз, а капитан сейнера по иронии судьбы оказался… чистокровным грузином. И до войны Грузии с Абхазией оставалось всего ничего.

Те полтора года, что шла за рекой Псоу эта странная война, яхта «Абхазия» простояла на причале Парусного центра в Сочи. Время от времени Зураб появлялся, бережно её осматривал, прибирал и даже выводил в море, но недалеко, после чего снова возвращал в гавань, а сам исчезал. Говорили, что он сопровождает гуманитарные грузы, идущие через Россию в Абхазию. Потом, когда война кончилась, и Абхазия на долгие годы застыла в изоляции и экономической блокаде, Зураб и сам перебрался поближе к яхте. Теперь он и его жена–белоруска (когда‑то давно она отдыхала в Сухуми, встретила там молодого тогда ещё Зураба, и осталась с ним навсегда) зарабатывали, как могли, на берегу.