Бегство к себе - Галина Леонидовна Одинцова

вином нас угощал Ринат! Я прекрасно выспалась, Роза! Рада видеть тебя. Ты как? Снова смотришь на бесстрашного пловца?

– Сегодня его не было. Но зато приплывали дельфины. Они резвились, словно дети. Невозможно оторвать от них взгляд. Помню, как мама впервые увидела дельфинов! Она – сдержанная, скрытная, пугливая – так кричала! «Рыбы, рыбы!» – кричала она. Кто-то посмеивался, кто-то с удивлением смотрел на неё. А что я могла сказать? Я сама была в шоке. Я не понимала, что за звери взлетают из моря и вновь погружаются в него. Просто онемела. Рядом с нами загорал мужчина. Он взял маму за руку, прижал к своей груди и сказал: «Более красивой женщины, чем вы, я не видел. Вы откуда?» Мама вырвалась и убежала. Она так плакала! Пришла горничная, а я спрашиваю: «Что это за рыбы такие из воды взлетают?» Она даже не удивилась моему вопросу. И рассказала нам о дельфинах всё, что знала сама. Она сама впервые их увидела тем летом…

– Роза, до чего же интересно тебя слушать! Ты рассказываешь об элементарных вещах. Из твоих уст речь льётся словно ручей. Я просто заслушиваюсь. Вот, казалось бы, все должны знать с детства о дельфинах, о море… но увы! Оказывается, не всем дано познать даже самые простые вещи!

– Мы с мамой познавали мир. И всё это благодаря нашему Фёдору Петровичу. Сколько усилий стоило ему отправить нас на море! Мама ни за что не соглашалась! Она боялась от него оторваться. Всего боялась! Но он полюбил маму… Он любил её такой, какая она есть: замкнутой, неразговорчивой, неулыбчивой. Мог просто сидеть и наблюдать, как она готовит, нарезает к обеду хлеб, как заплетает косу. Он постоянно хотел быть рядом с ней. Удивительное дело, но мама постоянно отстранялась, была насторожена и никогда не говорила ласковых слов.

– А какое имя было у мамы?

– Зульфия. Так назвал её папа. И Елизавета – так назвала её мама. Лиза-Зуля. Мой отец не звал маму по имени. Он кричал: «Жена! Ты что там пропала? Не слышишь, муж тебя требует?!» И она неслась к нему… Он мог в любую минуту замахнуться на неё, если она уронила крошку хлеба на пол или не так поставила перед ним еду. Она постоянно вздрагивала от страха, что отец ударит её.

– Интересно, как выглядела твоя мама.

– Вот мамино фото.

Роза достала из сумочки фотографию и протянула её мне. Я аккуратно взяла в руки снимок и долго не могла оторвать взгляда от красивой, молодой и стройной женщины в длинном платье. Её губы прятали улыбку, а в глазах таилась печаль.

– Н-да… Восточная красавица с огромными грустными глазами. А какая коса! Фигура… тонкая, высокая! Роза, ты очень похожа на свою маму. Но у тебя нет такой косы. Но и без неё твои волосы прекрасны! Завидую!

– Не завидуй, Вика! Это не по наследству от родителей! Мама в детстве мне втирала в кожу головы и бараний жир, и желтки от яиц. Это всё питание. Да и питание у нас было иное. Было всё: овощи, мясо. Сейчас этого нет. Тем более что я столько лет живу на Сахалине. Для меня это стресс во всех отношениях.

Роза бережно забрала фото из моих рук, поцеловала изображение и вернула в тумбочку. Подошла к окну и долго смотрела вдаль. Я не мешала ей. Когда пауза затянулась, я спросила:

– Роза, а как ты оказалась на Сахалине? Это же совсем другая страна! Женщину твоего склада – в снега и приморский климат! Это надо было влюбиться до безумия! Ну, что так замерла? А? Я в точку попала? Ты была влюблена? Сознавайся, дорогая!

– Ох, Вика! Ты как Алан Пинкертон! От тебя ничего нельзя скрыть! Мне пора на массаж. Потом на завтрак. Потом спортзал… У тебя своя программа, так что до вечера, дорогая Вика!

– Ну всё же расскажи!

– Да, влюбилась, хотя очень боялась этой любви. Бегала от неё! Пряталась. Никак не могла отойти от первого брака. Мне было страшно! Но он оказался очень настойчивым. Нам не надо было уезжать из Новосибирска. Но у него карьера… А там семья. Скучал по сыну. Хотел усидеть на двух стульях. И сломал мне жизнь. Я теперь никому не верю. А с другой стороны – хорошо, что так получилось. Теперь я не страдаю оттого, что отказала ему окончательно. Я правильно сделала.

– Думаю, что да, правильно! Удачного дня, Роза! До вечера!

Как часто малодушие и страх что-то поменять в своей жизни приводят к одиночеству! Иногда только один шаг может изменить судьбу. Стоит только решиться сделать его! Но, увы, не все способны на это. А может быть, не понимают, что нельзя идти на поводу обстоятельств, надо что-то менять в своей жизни. Подруга поделилась со мной одой историей, которая долго волновала меня. Ей о своём малодушии поведал младший брат Андрей. И подруга, рассказывая эту историю, бесконечно плакала, делала длинные паузы, то и дело хваталась за стакан воды. От неё я узнала, что Андрей был женат дважды, но оба брака оказались неудачными. Потому что однажды он сделал такую ошибку, которая сломала всю его жизнь. Но обо всём по порядку.

…Оказавшись в Москве, где не был двадцать пять лет, Андрей уже не понимал столичной жизни, привычек этих незнакомых людей. Он был гостем. Транзитным пассажиром, задержавшимся в столице всего на сутки.

Там, на Дальнем Востоке, были совсем другие правила жизни, другой ритм, другое отношение друг к другу. Там другой менталитет. И жизнь течёт размереннее, нет этой суматошной скорости. Там все и всё на виду – внешность, личная жизнь, отношения между людьми. Он отвык от этой скорости, в которой жил четверть века назад. Отвык от суеты и одиночества среди людей. Но даже тогда здесь не было такой динамики, как сегодня. Он никак не вписывался в этот жизненный ритм, чувствовал себя инородным телом в сформировавшемся клубке индивидуумов.

– Осторожно, двери закрываются, следующая станция – «Сокольники». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи!

Сокольники…

Андрей вздрогнул, как будто его кто-то окликнул. Посмотрел вокруг. Люди привычно занимали места в полупустом вагоне, тут же впивались глазами в экраны гаджетов и в прессу. Казалось, что окружающее пространство вокруг них исчезло и каждый из пассажиров погрузился в свой, только ему ведомый мир.

Андрей внимательно вглядывался в отрешённые лица попутчиков, пытаясь увидеть в ком-то знакомые черты. Но его усилия оказались тщетны. Он не спешил занять