Досрочный выпуск - Павел Вяч

В три шага подлетев к двери, он выскочил в коридор и тут же увидел источник шума.

Большинство учителей считали Женю Игнатенко и Ваню Косых жутко невоспитанными грубиянами, драчунами и задирами. Но с этими ребятами хотя бы можно было договориться. Они жили по своей правде, с высокой колокольни плюя на авторитеты, но все же, при должном подходе, были способны вести конструктивный разговор и воспринимать аргументированную критику. Другими словами, с ними можно было договориться.

В отличии от тех двух девятиклассников, которые в данный момент безжалостно избивали упитанного десятиклассника из «А» класса.

Рустам Недаев и Тамерлан Дмитриев.

С этими отморозками не удавалось договориться никому из учителей и администрации школы. Преподавателей они абсолютно не стесняясь слали на три буквы, туда же посылая и завучей. Единственное место, где эти «реальные пацаны» преображались был кабинет директора. И то — на время. Делов-то! Уважительно покивать, сделать виноватое выражение лица и клятвенно заверить, что больше так не будут, чтобы тут же, после выхода из кабинета, пнуть кого-нибудь под зад и глумливо заржать.

— Что здесь происходит! — при всей его начитанности и широком кругозоре, Алексею на ум лезли только матерные слова, которыми никак нельзя было изъясняться при детях.

Тем более, учащиеся школы, мгновенно превратившись в толпу уже обступила дерущихся, с интересом наблюдая за тем, что будет дальше. Кто-то достал телефоны, подбадривая Рустама с Тамерланом, кто-то просто что-то бессвязно орал.

— В стороны! — Алексей вклинился между дерущимися и резко выбросил руки в стороны, разнимая пацанов.

Пухляш из десятого класса, Алексей не знал, как его зовут, во всю рыдал, всхлипывая от обиды, а его мучители, раззадоренные дракой и всеобщим интересом, переключили внимание на Алексея.

— А вы че не в свое дело лезете, а? — Тамерлан харкнул на пол и нагло, с вызовом посмотрел на Алексея Александровича. — Не по понятиям.

— Вы, молодой человек, сидели, что ли? — не обратив внимания на плевок поинтересовался Алексей. — Раз так за понятия в курсе.

— АУЕ, нах! — гаркнул Рустам, подлетая к Алексею чуть ли не вплотную. — А ты нахера вписываешься за этот кусок сала? Он нам торчит, понял! Нельзя, ска, куда не просят! Ваще тебя не касется!

— Вы находитесь в моей школе, и я сам будут решать мое это дело — раз, и не тыкайте мне — два…

— Да мне пох че ты несешь, понял! — Рустам оттопырил нижнюю губу, дергаясь при каждом слове. — Я тебя вертел знаешь где?

— Да че ты трешь с этим очкариком, — Тамерлан вместо того, чтобы успокоить своего кореша, наоборот принялся с удовольствие раздувать конфликт. — Ставь его на счетчик!

— О Боже, — не сдержался Алексей, — ты хоть слышишь, что ты несешь?

— А какого херы ты мне тыкаешь, а? — тут же взвился Тамерлан. — Мы чё кореша что ли или чё?

— Угомонились, — Алексей Александрович попытался вернуть себе самообладание, но получалось плохо. Хотелось взять этих качков-переростков, терроризирующих всю школу, и вбить в бетонный пол коридора. — Иначе вылетите из школы!

— Испугал, ска! — заржал Рустам. — Да срать я хотел и на тебя, и на эту школу, понял!

Как назло, поблизости не было ни завучей, ни других учителей, которые могли хоть как-то помочь сгладить конфликт.

«Да какого черта! — рассердился на себя Алексей, — какие учителя! За юбкой от этих отморозков прятаться что ли?»

«А что ты им сделаешь? — возразил он сам себе. — Ты даже пальцем их тронуть не можешь! Да и не факт, что справишься с двумя такими быками! Меньше книжки читать нужно, и больше спортом заниматься!»

«А и плевать, — упрямо мотнул головой Алексей. — уволят, так уволят, но спуску этим уродам не дам!»

«Окстись! — возразил внутренний голос. — Ты же учитель! Мастер слова, е-мое! Ну же, давай! Достучись до их сердец! Они же дети! Цветы жизни!»

— Я тебя посажу, щенок, — неожиданно для себя самого сказал Алексей. — По малолетке пойдешь. Да все учителя как один подпишутся, а инспектор по делам несовершеннолетних спит и видит, как вас по этапу отправить. Вы двое конкретно зарвались!

Как он сейчас хотел ударить стоящего перед ним отморозка прямо в лицо. Выбить желтые прокуренные зубы, разбить в кровь изогнуты в наглой усмешке губы. Бить до тех пор, пока в этих отмороженных глазах не появится чувство страха. Или, на крайний случай сожаления.

Ведь эти наглые моральные уроды прямо сейчас уничтожали его репутацию на глазах у всей школы! Как же все бесит! И эта самая школа, которая послушно стоит и смотрит на творящийся беспредел, вместо того, чтобы вмешаться, сбегать за помощью, или хотя бы просто не быть участником этого произвола.

Зачем он здесь работает? Что пытается сделать? Для кого? Для этой бессловесной тупой толпы? А есть в этом хоть какой-то смысл?! Почему так сильно хочется врезать некоторым ученикам? Почему система образования связывает учителей по рукам и ногам, отделываясь рекомендациями?!

Эти мысли, периодически всплывающие у него в голове, сейчас водопадом хлынули в сознание. Эта драка оказалась последней каплей, из-за которой плотина отчуждения и спокойствия, заботливо выстраиваемая им последние несколько лет, дала течь.

— И чё? — снова дернулся Рустам.

В этот момент Алексей Александрович отчетливо понял, что мнение толпы для этих двоих дороже всего на свете. Именно мнение толпы, ошибочно принимаемое за репутацию. Они просто не могли сейчас вести себя по другому. Нет. Невозможно. Никак. И самое обидное, что он тоже не мог.

— В очо. — умом он понимал, что не стоит опускать на их уровень, ведь там, они быстро задавят его базаром и своими понятиями, но ничего не мог с собой поделать.

— Ты чё, ска, — толчок в грудь, и Алексей отступает шаг назад.

В груди резануло огнем. Но не от прошедшей простуды. А от полыхнувшей внутри ярости.

— Охренел? — ответный толчок, да такой, что Рустам отлетает на пару метров назад.

А его друг, словно только и ждущий этого момента, с кулаками бросается на него.

Дальнейшее слилось в одно смазанное пятно.

Вот он, не обращая внимания на сыплющиеся по голове удары, бьет в ответ. Вот он удачно встречает локтем подлетающего Рустама, но пропускает удар в нос. В глазах взрывается сверхновая, и он на секунду теряется. Вот мир летит вверх тормашками, и он, пропустив бросок, падает на бетонный пол, чудом успев сгруппироваться в последний момент.

Сверху валиться чье-то тело, выдавливая из груди воздух, а сознание, отключив боль, равнодушно посылает сигналы о сильных ударах в спину, плечо и бок.

Вот он вслепую хватается за что-то мягкое и рывком тянет к себе, скручивая и раздирая. Слышится полный боли вопль, и хватка ослабевает, и ему удается сделать глоток воздуха.