Дарители. Книга 5. Сердце бури - Екатерина Соболь

– Стой, – выдавил Генри. Мысленно он звал Странника изо всех сил, но тот не приходил: наверное, испугался так же, как и огонь. Надеяться больше было не на кого. – Ты… ты ведь стал умнее. Значит, понимаешь, что тебе не за что мстить и не за что меня ненавидеть.

– О нет, наоборот, – терпеливо ответил Хью. – Глупец не может даже близко постичь глубины ненависти, на которую способен умный.

Небо потемнело, ветер начал срывать листья с деревьев, взметать над землей. Агата сжимала кулаки, буравя Хью злобным взглядом, Джетт жался к ней, Эдвард, судя по всему, думал, как найти выход из положения, и это его так занимало, что он даже бояться не успевал.

«Пожалуйста, приди, – сбивчиво думал Генри. – Спаси их, я сделаю все, что хочешь, все что угодно».

– Они будут знать, что их убила любовь к тебе. И знаешь, что веселее всего? – как ни в чем не бывало спросил Хью, и Генри с ужасной тоской подумал, что Хьюго, кажется, действительно рехнулся. – То, как легко будет найти их всех.

Хью стоял совсем рядом, но Генри плохо слышал его, и сначала ему казалось, что это из-за шума крови в ушах, но потом он понял, что ветер уносит все звуки в сторону, – вокруг была уже почти буря, мертвые листья кружило над землей, голые ветки полоскал ветер. Костер потух, упавший вертел катался по земле, куски мяса были густо облеплены землей, и у Генри мелькнула мысль схватить вертел и загнать его Хью в глаз, но он помнил, что эту сволочь даже волшебный меч не взял, так что не стоило и пытаться.

– Я могу проследить каждую золотую нить, идущую от тебя к другим. – Хью схватил двумя пальцами что-то невидимое. – Найти каждого, кому ты дорог. Раз уж ты любезно привел ко мне этих троих, начну с них, потом перейду к остальным. Поверь, торопиться я не буду – у меня есть все время на свете.

Он сказал еще что-то, но Генри прослушал: он увидел такое, что паника наконец разжала свою мерзкую ледяную хватку. Около кучи золы, оставшейся от костра, там, где еще секунду назад никого не было, стоял человек в низко надвинутом зеленом капюшоне.

– Давай, сделай меня сильным, – еле слышно пробормотал Генри. Он дошел до той стадии ужаса, когда становится все равно, что будет дальше, главное – выкрутиться прямо сейчас. – Быстрее.

Я сказал, что это возможно, но я не говорил, что это просто, – невозмутимо проговорил Странник. – Положение твоих фигур на доске хуже некуда, Генри. Тебе шах и сейчас будет мат, из этого даже я не знаю, как выбраться: уж прости, раньше не бывал в такой ситуации. Но я тебя не брошу, как и обещал. Успокойся и скажи, что мне сделать. Перенести вас в дом волшебника – не вариант, такие перемещения оставляют след, и Хью пойдет за тобой. Придумаешь – помогу. Вслух не обязательно, просто подумай, я тебя слышу.

Генри ясно видел, как двигаются губы Странника, но, похоже, слышал его он один: Хью и остальные даже не обернулись, хотя стояли совсем рядом. От облегчения Генри чуть не разрыдался. Ему помогут, его не бросят, он не станет причиной смерти своих друзей, которых Хью разглядывает так, будто они – куски мяса, а ему надо решить, который проглотить первым. Генри зажмурился. Нужно что-то срочно придумать, но что? Хью со своей проклятущей силой отыщет сначала его, а потом – каждую нить, ведущую от него к другим. Разве что… Генри распахнул глаза. В голове у него мелькнуло нечто настолько безумное, что он попытался тут же затолкать мысль обратно, откуда пришла, но тут Хью подошел к перепуганному Джетту, и тот подался назад.

– Начну с тебя, колченогий, – весело сказал Хью, протягивая к Джетту руку. – Знал бы ты, как меня раздражаешь, не полез бы сюда.

Генри инстинктивно бросился к ним, но Хью сделал движение, будто отталкивал воздух, и Генри швырнуло назад. Падая лицом на мертвые листья, он успел подумать, что переходит на стадию паники номер три, худшую из всех: «Глупые решения». Провалился в ледяную реку? Бессмысленно хватайся за края полыньи. На тебя несется разъяренный лось? Ляг на землю. Тебе пришло в голову решение, которое отнимет у тебя самое дорогое? Действуй.

– Ну ты даешь, – вдруг сказал Странник с таким одобрением в голосе, что Генри даже смог оторвать взгляд от Хью и вскинуть глаза на него.

«Ты можешь это сделать?» – сбивчиво подумал Генри, вцепившись в землю так, что костяшки пальцев заломило. Хью неспешно ходил вокруг Джетта: положение спасало только стремление Хью выжать из пленников весь возможный страх, прежде чем хоть что-то сделать.

– Ох, Генри, видел бы ты свое лицо, – выдохнул Хью. – Как же тебе страшно. Вечно мог бы на это смотреть.

– В шахматах есть прием под названием «рокировка»: положение фигур на доске меняют, чтобы спасти короля, – пояснил Странник так спокойно, будто тоже, подобно Хью, имел все время на свете. – Ее, правда, нельзя проводить, чтобы вывести короля из-под шаха, а в этой партии король именно ты, но уж ладно, сегодня особенный день. Вот только в обмен на помощь мне придется взять с тебя обещание, что ты избавишь нас от Хью любым возможным способом – это королевство не заслужило такого волшебника, как он.

Остатками здравого смысла Генри понимал, что согласиться будет худшей идеей за всю его жизнь. Но тут Хью нагнулся над Эдвардом, продолжая жадно следить взглядом за Генри, и тот подумал: «Я все сделаю». Губы Странника тронула улыбка – не то довольная, не то печальная. А потом он внезапно оказался прямо рядом с Генри, протянул ему правую руку, и Генри сжал ее.

В ту же секунду мир изменился. Вместо людей Генри теперь видел сияющие силуэты, от которых во все стороны тянулись нити из того же самого света. На месте Странника не было ничего, абсолютная пустота, хотя Генри по-прежнему чувствовал его руку, на месте Хью – ослепительный сгусток света, и правда жгущего, как солнце.

Три золотистые нити связывали Генри с Эдвардом, Джеттом и Агатой, остальные шли вдаль: наверное, к Освальду, королю, Розе, Уилфреду, Перси, Карлу, Олдусу и другим. Время словно остановилось, и Генри успел заметить, что самая мощная нить связывает его с Эдвардом, а вторая по толщине, должно быть, идет к Освальду. А затем Странник протянул вторую руку – на этой оборотной стороне мира, сотканной из света, она была как пятно темноты, – одним движением собрал нити, берущие начало от Генри, и резко дернул их на себя.

– Рокировка, – торжественно объявил Странник.

Но Генри едва его расслышал: он почувствовал такую резкую, нечеловеческую боль, будто у него вырвали сердце, и закричал, даже не думая о том, что Хью может услышать.

Хью с перекошенным лицом развернулся к нему, но не успел даже рта раскрыть: клубок разорванных нитей, отброшенный Странником, вспыхнул, и во все стороны от него прокатилась золотая волна. Эта волна ударила с такой силой, что всех вокруг оторвало от земли и отшвырнуло назад – даже Хью не удержался на ногах.

Генри почувствовал, как его протащило по воздуху, но упал он уже не на влажную, пахнущую осенью землю, а на совершенно другую поверхность, – и ударился об нее с такой силой, что потерял сознание.