Небеса на земле. Научный взгляд на загробную жизнь, бессмертие и утопии - Майкл Шермер

Первым упоминанием об ином мире мертвых является Шеол, или преисподняя, не отвечающая никаким характеристикам этого мира. Это не христианский ад, а скорее просто ничто. «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению», — рассуждает автор Книги Екклезиаста (9:5). Многострадальный (и немыслимо терпеливый) Иов обратился к Богу с мольбой: «Не малы ли дни мои? Оставь, отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду, — и уже не возвращусь, — в страну тьмы и сени смертной, в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как сама тьма» (10:20−22). Шеол не то же самое, что Гехинном, первоначально долина вблизи Древнего Иерусалима, где язычники почитали своих богов, приносили в жертву детей и, возможно, сжигали тела жертвенных животных. Это, вероятно, послужило основой мифа об огненном аде, позднее превратившемся у христиан во Вселенский суд, где приговаривают и наказывают грешников и злодеев, место, в жутких подробностях изображенное нидерландским художником XV в. Иеронимом Босхом в триптихе 1482 г. «Страшный суд», правая створка которого представляет адский ландшафт, где вечно страдают про́клятые души (рис. 3.2).

Что касается загробной жизни на небесах, в книге пророка Иезекииля, составленной во II в. до н. э., Бог провозглашает (37:13): «И узнаете, что Я Господь, когда открою гробы ваши и выведу вас, народ Мой, из гробов ваших». Судя по этому толкованию, загробная жизнь достигается путем физического воскрешения тела, а не перемещением души из (навсегда) отбрасываемой телесной оболочки, что подтверждается в книге пророка Даниила, также написанной во II в. до н. э. (12:2): «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление».

В XII в. н. э. почитаемый иудейский философ Моисей Маймонид подтвердил: «Воскрешение мертвых — основа всех великих принципов Моисея, нашего учителя, и нет ни веры, ни приверженности иудейской вере в тех, кто не верует в это»[101].

В Средние века велись активные споры о том, являются ли тело и душа неразделимыми, так что смерть одного из них означает смерть другого, а с воскрешением одного воскрешает и другое. Однако к началу Нового времени и далее до XVIII в. происходит усвоение иудеями дуализма Декарта и других философов, проявившееся в том, что смерть переживает одна душа. Тем не менее среди свитков Мертвого моря, обнаруженных после Второй мировой войны, имеется «Дамасский документ» I в., где утверждается, что Бог «воскресит мертвых… сохранив Завет с теми, кто спит в пыли», что предполагает физическое воскрешение тела[102]. В любом случае — физического воскрешения тела или выживания одной только души — механизм бессмертия менее важен, чем сама его возможность и значение этого для нравственности и смысла жизни. Этот акцент был усилен в христианстве.

Христиане верят, что воскрешение сделало Христа мессией и, в свою очередь, нашим спасителем и путем в вечность, как об этом сказано у Иоанна (3:16): «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Хотя многие христиане считают физическое воскрешение Христа свидетельством того, что и люди получат на небесах физическое перевоплощение в своих прежних телах, много и тех, кто считает вечной только душу. То, что Иисуса после смерти видели как физическое существо, — приснопамятный Фома неверующий избавился от скепсиса, вложив персты в рану на груди Христа, — служит для многих христиан доказательством возможности физического воскрешения и для нас, при условии что природа Иисуса была полностью человеческой. Опять-таки имеется и вера в полную божественность Христа, так что аналогия с людьми не всегда возможна.

Христиане проштудировали Библию в поисках цитат, объясняющих, что же именно живет в вечности. Например, у Иова (19:25−26) утверждается: «А я знаю, Искупитель мой жив, и Он в последний день восставит из праха распадающуюся кожу мою сию, и я во плоти моей узрю Бога». Что касается попадания на небеса, в авторитетном словаре Anchor Bible Dictionary названы пять библейских персонажей, о которых сказано, что они отправились в твердь небесную: Енох (Бытие 5:24), Илия (2-я Книга Царей, 2:1−12), Иисус (Евангелие от Луки 24:51), Павел (2-е послание к Коринфянам 12:2−4) и Иоанн (Откровение 4:1). Имеются дополнительные свидетельства о других праведниках, удостоившихся взятия к престолу Господню, предположительно находящемуся на небесах. Это Моисей, Аарон, старейшины Израиля, Михей, Исайя и Иезекииль[103]. Показательно, что тема загробной жизни в Ветхом Завете аналогична представлениям других ближневосточных религий того времени, по большей части считавших небеса обиталищем исключительно богов, а не местом, куда попадут после смерти большинство людей, как в Псалме 115:

«Нисходящие в могилу» (в других переводах в «могильную тишину») — это указание на Шеол, место, где ничего нет и откуда нет возврата. Шеол в привычном ныне представлении — как «огненное озеро» и «царство мертвых Гадеса» — появился не раньше последней книги Библии, «Откровения», в которой он описывается как место, где всех покойников судят и либо вознаграждают воскрешением на небесах, либо карают вечным проклятием в аду.

Вознесение на небеса и бессмертие поначалу считаются уделом лишь выдающихся личностей, предпринявших странствие (Моисей, Аарон, Енох, Илия, Иисус Христос, Павел и др.), но позднее утрачивают исключительность, и на это могут надеяться души всех людей. Авторы Нового Завета восприняли идеи других культур, особенно представление о жизни на земле как преходящем подготовительном этапе, тогда как в действительности человек принадлежит небесам. «Постепенно в иудейских и христианских текстах эллинистического периода более старая идея вечного упокоения души в Шеоле заменяется представлением о воскрешении из мертвых, о бессмертии души или той или иной их комбинацией», — пишет библиолог Джеймс Тэбор в «Толковой Библии» (Anchor Bible), причем убеждение, что «праведникам» обещана вечная жизнь, было подкреплено смертью и воскрешением Иисуса, после чего стало парадигмой «всем праведным последователям»[104]. «Лествица Божественного восхождения» (рис. 3.3), икона конца XII в. на тему одноименного сочинения монаха Иоанна Лествичника, опубликованного в 600 г., изображает монахов, поднимающихся на небо по своего рода стремянке, на верхней ступени которой их приветствует Иисус.