Точки над Ё - Наталья Нестерова

– Бабулечка-роднулечка, сделай на ужин капустных котлеточек, а? Мне нужно материалы к передаче подобрать, сейчас за книги засяду. А мне ещё одну передачу вести предлагают, про литературу. Представляешь? Так боюсь! Надо хорошенько подготовиться.

– Что елозишь? Как маленькая. Порубить капусту в фарш или целиком листочки отваренные? Но, как хочешь, а без яйца и панировки готовить не могу. Хоть твоя мамочка и говорит про углероды... углеводы? Без яйца и муки отказываюсь!

– Где наша не пропадала, – встала я с колен, – давай с углеводами.

Мир был восстановлен. Мой желудок, не получивший не только пирожных в «Столовке», но и полноценного домашнего обеда, возмущённо урчал. То бунтовало моё второе «я». Перебьётся! И так много власти забрало. Девушка, подчиняющаяся желудку, – это птица, разучившаяся летать.

– И теперь вам предстоит интересное дело: послушайте выступающих по радио и телевидению своих близких и... страшно сказать – учителей. Обязательно уло2вите ошибки. Неправильное употребление глаголов «надеть» и «одеть» настолько массово, что наводит на мысль о необходимости уравнять глаголы-близнецы. Так не хотелось бы!

Поднимаю голову: как Костя отреагировал на мой эмоциональный возглас? Кости нет. Вместо него Игорь, равнодушно перекидывающий «напоминальник».

– Потому что правильная речь украшает человека вне зависимости, что на нём... Как правильно? Конечно, надето. Ещё раз повторю: чтобы не ошибиться, задавайте вопросы. «Надеть» – что? Шапку, платье, сапоги, рукавицы. С «надеть» употребляются только неодушевлённые существительные. «Одеть» кого? Ребёнка, солдата, манекенщицу. Существительные одушевлённые. Очень редко неодушевлённые – одеть куклу, манекен. И помните антонимы: к «одеть» – противоположное слово «раздеть»; к «надеть» – «снять». Если вы нечаянно сказали: «Сегодня утром я одел новое пальто», – мысленно себя проверьте и поймёте, что фразу: «Сегодня вечером я раздел новое пальто», – вы никогда не скажете.

Снова вскидываю голову: не очень ли сложно говорю? Ответа нет.

– Надо отметить, что с этими коварными глаголами путались и в девятнадцатом веке. А писатели и поэты хотели помочь людям, даже стихи сочиняли. Вот отрывок из стихотворения Крылова, не путать с баснописцем.

Я читала, выделяя голосом злополучные глаголы:

Любезный друг, не надо забывать,

Что одевать не значит надевать;

Не надо путать эти выраженья,

У каждого из них свое значенье.

Дитя оденешь в платьице его,

Когда наденешь платье на него.

Кому родной язык и мил, и дорог,

Ошибки тот не стерпит и следа,

И потому, дружок мой, никогда

Не делай ты подобных оговорок.

В запасе у меня было ещё стихотворение на ту же тему Новеллы Матвеевой. Прочту, если время останется.

– А теперь я попрошу вас подойти к телефонам. Сегодня мы проведём нечто вроде опроса в классе. Я говорю предложение, в которое надо вставить «надеть» или «одеть», вы отвечаете, а потом говорите, как вас зовут и возраст. Согласны? Отлично. Наш телефон... Итак, первое предложение: «Девочка разглядывала себя в зеркале, она мамино платье...» Алло?

– Одела, то есть надела... Я первой дозвонилась, да?

– Как вас зовут?

– Ира.

– Какой же вариант, Ира? «Девочка мамино платье...»?

– Надела, платье – неодушевлённое.

– Правильно. Следующее предложение: «Оля раздумывала, что бы завтра в школу...» Алло?

– Надеть.

– Верно. Как вас зовут?

– Рустам. А нам про это учительница легче объясняла: если на себя, то надеть, а если на другого, то одеть.

Подрывать авторитет педагогов я не могла, постаралась выкрутиться:

– Вероятно, ты неправильно понял, не расслышал: не «на другого», а просто «другого». Ведь и «НА себя», и «НА другого», – выделяла я голосом важные моменты, – можно НАдеть любой предмет одежды, то есть ЧТО-ТО. Поэтому логичнее запомнить, повторю: надеть – «что-то», одеть – «кого-то». Следующее предложение...

Блиц-опрос удался. Мои вопросы сыпались один за другим, и телефон не умолкал. Я и дети вошли в раж, тык-в-притык выбрали радийное время. Торопливо попрощавшись до следующей передачи, я облегчённо перевела дух: никто из ребят не спросил: «А где приз? Кто сегодня выиграл?»

Этот вопрос задал Костя, когда я пришла в редакционную комнату. Костя слушал передачу, воткнув один наушник в ухо, по сотовому телефону. Одновременно разговаривал с журналистами и звукооператорами. У Кости потрясающая способность воспринимать звуки по нескольким каналам. Точно в голове у него отдельные гнёзда, куда втыкаются штекеры от разных звукопередающих источников. Правда, общаясь со мной в «Столовке», Костя почти всегда отключает телефон.

Приз отсутствовал, пояснила я Косте, потому что книжку не успела купить.

– Что значит купить? Ты? Сама купить?

– Экономический кризис, теперь не будет призов, надо менять формат. Но ведь дети без поощрения... Так даже лучше! – затараторила я, потому что Костя изменился в лице. – Сама выбираю, сама покупаю. Хотя книг для детей от десяти до четырнадцати ничтожно мало. Магазины завалены до потолка, но попробуй найти стоящую книгу для подростка.

Если уж совсем честно, то у меня была книга, да пропала. Стола отдельного мне, внештатнице, не положено, но имеется полка на стеллаже. С неё и пропала книга. Я не подняла шум, ведь стянули книгу для ребёнка. Одному или другому достанется, не столь уж принципиально. Теперь приз буду приносить в сумке.

– Врежу Сене! – пообещал Костя.

А тут сам продюсер вошёл. Возбуждённый, потирающий руки:

– Хватит кофеи гонять, пошли на дело.

– Сеня, жмот! Ёшкин корень, почему Ася книги на свои покупает? – набросился Костя на моё начальство.

– Какие книги, на какие свои?

Я почувствовала, что заливаюсь краской – от пяток до макушки. Теперь все подумают, что я нажаловалась Косте. И так его опека надо мной – предмет постоянных шуток.

– Потом! – отмахнулся продюсер.

– Сейчас! Дай распоряжение, – твёрдо сказал Костя. – Выписывать Асе ежемесячно... – замялся, подбирая сумму, – три тысячи рублей на призы детворе.

– Ладно, ладно, – в экстремальной ситуации продюсер Семён Викторович был покладист. Махнул в сторону бухгалтерши: – Выписывай ей! Пошли, ребята.

Не только бухгалтер, особа чрезвычайно строгая, цербер в юбке, присутствовала, почти весь коллектив станции стёкся в редакционную комнату. Азарт поимки Сталина будоражил нервы и никого не оставил равнодушным. Но в операции участвовали избранные, я – в том числе.