Сталинизм и война - Андрей Николаевич Мерцалов

совершенной. Марксизм-ленинизм не является исключением. Не оставив в деталях разработанного плана построения социализма, Маркс и Ленин дали нечто большее — научный метод. Однако Сталину и его группе не дано было овладеть этим методом. И, главное, в их намерения это отнюдь не входило. Историки уже отвергли стремление обвинить в преступлениях гитлеризма в числе прочих Ф. Ницше и О. Шпенглера. Интересно, обвинял ли кто-либо Иисуса Христа в кровавых крестовых походах, злодеяниях инквизиции или Варфоломеевской ночи? Так или иначе, ни одно учение не несет ответственности за действия людей, назвавших себя его последователями. Маркс и Ленин не имеют отношения к делам всех политиков XX в., на штандартах которых было написано слово «социализм». Следует беспристрастно изучать, что хотел и сумел воспринять Сталин из учения и что извратил или просто отверг в своекорыстных целях, что из содеянного им непосредственно отвечало интересам трудящихся и не соответствовало бы целям самовластия. Лишь после этого можно будет окончательно судить, оказался ли сталинизм осуществлением революционной доктрины или контрреволюционным перерождением. Известные нам факты побуждают нас ко второму из этих выводов.

Подобного анализа в публикациях наших оппонентов мы не находим. Суть взглядов Ципко выражена в следующей фразе: «Во имя призрака, кабинетной, оторванной от жизни химеры… были принесены жизни десятков миллионов ни в чем не повинных людей». Вне поля зрения он умышленно оставляет царизм и другие силы российской и зарубежной контрреволюции, поставившие страну на грань катастрофы; деспотию Сталина и в целом сталинизм. В статьях автора не нашли места внешние условия развития советского общества, в первую очередь, интервенция 1918–1922 гг., постоянная враждебность многих капиталистических государств, агрессия 1941–1945 гг. Все это никак нельзя назвать «химерой».

Так же, как и сталинисты, новые «антикоммунисты» абсолютизируют разрушительную сторону революции и установленной ею власти в ущерб созидательным функциям — вопреки духу марксизма и главному направлению практической деятельности Ленина и его сподвижников в 1917-м и последующие годы. Опубликование новых сведений о сталинизме создало благоприятную почву для возникновения ложных мнений, тем более что проблемой «марксизм и насилие» специально никто из советских ученых не занимался. Провозглашенные Марксом, Энгельсом, Лениным цели «антикоммунисты» тенденциозно сводят к средствам их достижения. Так, диктатура пролетариата отнюдь не составляет суть марксизма, она мыслилась лишь на время перехода к обществу без классов[42], связанные с ней ограничения демократии также рассматривались как временные[43]. Некоторые авторы утверждают, что Марксово учение «связало социальный прогресс с красным петухом и… отрицает возможность социальных эволюций». Но это или незнание, или фальсификация. Да, в Манифесте Коммунистической партии действительно было признано «лишь насильственное ниспровержение». Впоследствии, однако, Маркс и Энгельс не только допускали, но и считали целесообразным мирный путь развития революции[44].

В последнее время новые критики бросились к неопубликованным ленинским заметкам, запискам, телеграммам, которые, по мнению старой партийной цензуры, компрометировали Ленина. Вырванные из контекста, лишенные объективных пояснений (как и при каких обстоятельствах возник тот или иной материал и т. д.), они, на самом деле, могут произвести впечатление на полуобразованного читателя. Они не способны, однако, ниспровергнуть ленинского творчества в целом. Нечистоплотность публикаторов можно показать на таком примере. Волкогоновым и его единомышленниками предано забвению обоснование Лениным основных целей диктатуры пролетариата. Уже в марте — апреле 1918 г. на первый план он решительно выдвигает как «главную задачу» всякой социалистической революции ее «положительную работу», возможную «только при самостоятельном историческом творчестве большинства населения»[45]. Это высказано Лениным в «Очередных задачах Советской власти». Кровавого опыта гражданской войны еще не было, до «Политического завещания» оставалось еще 5 лет. Игнорируют и то обстоятельство, что Маркс и Ленин неоднократно подчеркивали способность капиталистического общества к самообновлению, совсем не обязательно связанному с насилием.

Может быть, наиболее опасен ложный тезис о жестокости большевизма. Вспоминают лозунг о поражении «своего» правительства в захватнической войне и ее превращении в гражданскую, и на этом основании обвиняют большевиков в «жажде скорой гибели миллионов русских солдат», хотя именно РКП(б) вывела Россию из империалистической войны без превращения ее в гражданскую. Возникшая впоследствии гражданская война вовсе не была реализацией упомянутого лозунга. Нашим оппонентам, очевидно, неизвестно, что требование большевиков добиваться поражения «своего» реакционного правительства в развязанной им несправедливой войне не только принято, но и получило дальнейшее развитие в борьбе германских и иных антифашистов в годы второй мировой войны. Характерно, что лозунг был принят не только коммунистами, но и либералами, христианскими демократами — от «Красной капеллы» до «Белой розы». Все они считали величайшим злом для германского и других народов Европы победный исход гитлеровской войны. Многие из них вели активную разведывательную деятельность в пользу СССР, США и других государств антифашистской коалиции. Начальник германской военной разведки адмирал Ф. Канарис считал такую деятельность (с точки зрения официальных властей — государственную измену) единственным рациональным и нравственным выходом из тупика, в который завел Германию фашизм[46].

Антимарксисты утверждают, что насилие никогда не может быть повивальной бабкой нового. Но как поступить с гигантским историческим опытом, который накоплен человечеством до и после Маркса и который свидетельствует о противоположном? Не только социалистические, но и буржуазные революции, как правило, опирались на насилие. Разве не прибегали к нему самые демократические режимы, например, против реакции или сепаратизма? Дело историков — не затушевывать этот факт, а изучить, всегда ли мера этого насилия оправдывалась конкретными условиями, возможно ли решение социальных проблем вообще без насилия. А наиболее кровавые мировые войны, возникшие в недрах капитализма? Их опыт не был исключительно негативным. Первая из них благоприятствовала победе революции в России, Германии и других странах, поставила перед человечеством общую проблему предотвращения новой кровавой бойни, вместе с освободительными движениями привела к краху империи; Европа и весь мир сделали шаг к демократизации. Вторая мировая война именно силой восстановила попранную фашизмом независимость многих стран. Военный разгром агрессоров предопределил либеральный путь развития капитализма, в последующие десятилетия он претерпел некоторые прогрессивные изменения.

Из нескольких десятков партий России критики исключительно на большевиков возлагают ответственность за развязывание гражданской войны и ее преступления[47]. Но кто изучил эту проблему? До каких пор будут административно вещать, не исследуя дело? Сталинистская историография писала исключительно о белом терроре, ныне пишут также исключительно — о красном. А был ли террор других цветов? Как они соотносятся друг с другом? Может быть, это — нарушения обычаев и правил ведения войны? Насколько изучены мирная альтернатива развития России в 1917 г., ответственность за развязывание гражданской войны иностранных держав? Последнее хотим особо подчеркнуть. Консерваторы зарубежные и местные не любят вспоминать бесславный и кровавый