Пожиратели душ - Селия Фридман

– Да, понимаю, – прошептала она.

– Но ты… – Голубые глаза завораживали, она не могла бы отвести взгляд, даже если бы попыталась. – Ты скажешь мне правду, ведь верно? Даже если подумаешь, что мне не захочется ее слышать? Я заплачу тебе, сколько ты скажешь, Ракель. Обеспечу тебя на всю жизнь, если ты меня не обманешь.

Прежде чем ответить, она постаралась как-то сладить с сердцем и с голосом, не желая выдавать своего страха.

– Конечно, мой принц. Служить вам – честь для меня.

Что же это за правда, которую скрывают от него столь могущественные люди? И что будет с ней, если она вмешается в дела магистров? Она спрятала дрожащие руки в складках юбки, надеясь, что принц этого не заметит, и спросила шепотом:

– Что же вам угодно?

Голубые глаза смотрели на нее испытующе. В таких глазах женщине легко утонуть… если она не ведьма, а мужчина не принц, пришедший к ней с крайне опасным и таинственным делом.

– Последнее время я недомогаю, – тихо заговорил он. – Магистры объявили, что бессильны меня вылечить, но я знаю, что никто из них даже и непытался. Вопрос, почему это так пугает их, как оленей – звук охотничьего рога. Судя по их глазам, Ракель, они знают больше, нежели говорят. Принцы умеют распознавать такие вещи. – Он оперся на столик. – Скажи, что со мной. Назови, чем я болен, и я клянусь наградить тебя за честность, будь это даже Дьяволов Сон.

Стук сердца помешал ей ответить. Сколько же здесь ловушек, сколько тайных ям, способных поглотить ведьму!

Затем она вспомнила о необходимости дышать и о том, что перед нею не Дантен. Король, как известно, готов изничтожить тех, кто приносит ему дурные вести… но Андован? Она никогда не слыхала, чтобы он поступал жестоко или несправедливо. Женщины, говоря о нем, все больше хихикали, а мужчины хмурились и делали вид, будто его вовсе на свете нет.

Она прибегла к волшебству, чтобы узнать о его истинных намерениях. Все верно: он хочет знать правду. Хочет так страстно, что она чувствует это на вкус.

– Я не магистр, но сделаю для вас все, что возможно, – пообещала она.

Принц кивнул. Она протянула ему руки, он вложил в них свои. Она повернула их ладонями вверх и некоторое время просто разглядывала знаки на них, мозоли и царапины – приметы лучника и охотника, не придворного щеголя.

Разглядев все это, она заглянула глубже и тут же ощутила слабость, проникшую в тело принца. Странную слабость, не имеющую как будто источника, но разлитую повсюду. Кровь струилась вяло, как ручей, обычно бурный, но обессиленный летней засухой. Ракель, однако, не находила ничего, что препятствовало бы ее течению. Сердце стучало глухо, но и этому никаких причин не было. Самим мышцам недоставало юношеской упругости, но не обнаружилось ни болезней, ни зловредных паразитов, ни врожденных пороков, которые могли бы все объяснить.

Ракель посмотрела на душевный огонь – и ахнула.

Едва тлеет! Словно догорающий костер, где последние угли присыпаны пеплом. Вот где зло, вот где затаилась болезнь, чье имя она теперь уже знала.

Между ведьмами говорится, что нельзя смотреть слишком пристально на чужой душевный огонь, иначе он испепелит твою собственную душу. Но не смотреть она не могла. Ей доводилось слышать, что огонь души может угаснуть до срока, однако сама она с этим не сталкивалась ни разу. Можно ли исцелить атру, как плоть, устранив причину ее болезни? Сумеет ли она вылечить принца, если докопается до этой причины? Говорят, что ведьмы лечат лучше магистров, что их натура больше подходит для целительского искусства. Неужто она добьется успеха там, где потерпели неудачу все королевские лекари?

Вся дрожа, она сосредоточила свои особые чувства вокруг умирающего огня. Глубоко внутри таилась жаркая искра, способная, возможно, воспламенить весь костер заново, но по краям лежали тени и пахло Смертью. Можно было подумать, что Андован умирает от старости, оставаясь наружно молодым. Но должна же быть хоть какая-то причина! Без причины люди не умирают.

Собрав всю свою волю, Ракель проникла еще глубже. Туда, куда посторонним входить опасно, – в самую сердцевину души, где рождается жизненная сила…

Там-то она и нащупала то, что искала. Нечто, укоренившееся в ослабевшей душе принца, вело куда-то вне ее. За все свои колдовские годы она не испытывала ничего подобного, даже слыхом об этом не слыхивала. Душевный огонь замкнут в себе и у смертных никогда не выходит за пределы плоти, здесь же он явно уходил… но куда? Ракель пустила в ход всю свою волшебную силу, чтобы пройти по этому нематериальному каналу, узнать его имя…

Внезапно сокрушительный удар обрушился на нее со всех сторон сразу, выдавив воздух из легких. Она тут же попыталась уйти из души принца – и не смогла, точно что-то незримое удерживало ее на месте. Принц, даже умей он распоряжаться атрой, не мог бы этого сделать – это делало нечто другое, некто другой, связанный с ним, и теперь это нечто оплетало саму Ракель. Магические щупальца, как голодные змеи, буравили плоть и стремились к огражденной ею душе.

У ведьмы вырвался крик, жуткий даже для ее собственного слуха. Как ответил на него Андован – заметался или просто застыл в изумлении? Она больше не владела своими чувствами настолько, чтобы за ним наблюдать. Что-то вцепилось в ее душу и тянуло ее прочь из тела, оставляя за собой пустой футляр плоти. Ракель боролась, но тщетно: душа, словно рыба, попавшая в невод, беспомощно трепыхалась, увлекаемая в губительную для нее среду. Черные звезды плясали перед внутренним взором Ракели. Она закричала снова и не сумела издать ни звука.

– Ракель? – Она слышала издали голос и не могла ответить. Кто зовет ее – Андован или приятели с рынка? На ее крик должен был сбежаться народ. – Ракель, что с тобой?

Вокруг сгущался мрак, сопротивление Ракели слабело. Страшное чуждое начало высасывало из тела огонь, помогавший ей бороться. Оно терзало ее душу, будто изголодавшийся зверь. Она чувствовала, как ее кровь утекает в ночь, в холодный, вечный мрак Смерти.

На краю гибели она прекратила борьбу. Она рванулась вперед, желая узнать, что губит ее, – и узнала.

– Это она тебя убивает! – хрипло прошептала Ракель. Сумела ли она выговорить это вслух? Перед собой она видела молодую женщину с волосами как огненная корона вокруг бледного лица. Она попыталась передать ее образ Андовану, но так и не поняла, удалось это ей или нет.

В ушах стоял рев – остатки атры утекали прочь, в ту же ненасытную прорву, что пожирала жизнь Андована. У нее не осталось больше сил, чтобы сопротивляться. Веки медленно сомкнулись, последний земной свет погас. Душа догорала, трепетала, меркла.

– Прости, – беззвучно пролепетала Ракель. – Прости. За что она просит прощения – ведь не по своей же вине она умирает?

Последние угольки догорели, и наступила Тьма.

– «Это она тебя убивает», – проговорил Рамирус и повторил с силой: – ОНА.