Хранитель времени - Митч Элбом

Дор схватил песочные часы, и движения пышной дамы, как и других присутствующих в заведении, стали замедляться.

Когда картинка застыла, Дор поднялся, обошел женщину (она так и стояла с разинутым ртом) и приблизился к парикмахерше. Он взял ножницы из ее рук, поднес лезвия к кончику своей бороды и начал состригать волосы, отросшие за шесть тысячелетий.

«Правила существуют, чтобы их нарушать», — подумал Виктор, предлагая Джеду стакан воды со льдом.

Они сидели напротив друг друга за длинным столом. Деламот, хотя и без особого желания, все-таки пользовался инвалидным креслом (теперь он заметно пошатывался при ходьбе), и офисную мебель переставили, чтобы ему было удобнее маневрировать.

— По закону меня должны признать мертвым юридически, прежде чем начнется процесс заморозки?

— Да, верно, — кивнул Джед.

— Но вы согласны — то есть не вы, а наука, — что, если заморозить тело до того, как сердце и мозг перестанут функционировать, шансы на консервацию возрастут?

— Теоретически… да.

Джед поглаживал стакан с видом человека, который подозревает подвох.

— Я хочу проверить эту теорию, — произнес Виктор.

— Мистер Деламот…

— Выслушайте меня.

Виктор объяснил свой план. Гемодиализ был единственным средством, позволяющим больному оставаться в живых. Огромный аппарат очищал его кровь и выводил токсины. В случае прекращения процедуры Деламот вскоре умер бы. Возможно, через несколько дней. Максимум через неделю или две.

— В момент наступления кончины доктор должен подтвердить отказ жизненно важных органов, коронер констатирует смерть и замораживание можно начинать?

— Да, — начал было Джед, — но…

— Я знаю. Всем нужно присутствовать в лаборатории, когда это случится.

— Верно.

— Или еще раньше.

— Не понимаю.

— Консилиум соберется прежде, чем это произойдет… — Виктор сделал паузу, чтобы посетитель вдумался в его слова. — И удостоверит факт смерти заранее.

— Но тогда придется…

Джед поперхнулся и замолчал. Виктор подвигал челюстью. Он полагал, что заведующий начал его понимать.

— С помощью больших денег можно убедить людей кое-что для тебя сделать, — проговорил Деламот, скрестив руки. — Никто об этом не узнает.

Собеседник не издал ни звука.

— Я видел вашу лабораторию. Там у вас, поймите меня правильно, чересчур аскетично.

Заведующий пожал плечами.

— Вам ведь не помешает пара миллионов? По завещанию благодарного клиента.

Джед сглотнул.

— Слушайте, — сказал Виктор, понизив голос, чтобы он звучал более доверительно. — Я буду на пороге смерти. Какое значение имеют несколько часов? Давайте говорить начистоту. — Он придвинулся ближе. — Разве вам не хотелось бы, чтобы шансы на успех возросли?

Кивок в ответ.

— Вот и мне этого хочется.

Виктор подкатил свое кресло к письменному столу. Открыл ящик.

— Я попросил моих юристов кое-что набросать, — сказал он, вынимая конверт. — Надеюсь, это поможет вам принять решение.

Коротко остриженный и одетый по-современному, Дор стал походить на человека нынешней эпохи. Во всяком случае, различия не так сильно бросались в глаза. Он не ленился изучать все вокруг, манипулировал песочными часами, устраивая небольшие всплески взаимодействия с миром в реальном времени. Дор использовал их главным образом для получения базовых знаний — ему был нужен своеобразный трамплин, чтобы осознать настоящее. Например, алфавит он освоил на языковых курсах для взрослых, пробравшись на последнюю парту. Затем прилежно занялся правописанием и пополнением словаря, а поскольку Седое Время уже и так понимал любой язык на земле, ему не составило труда научиться читать. Его разум был ему в этом лучшим помощником.

Теперь все знания были ему открыты.

Дор погрузился в недра одной из мадридских библиотек и проглотил более трети тамошних книг. Его интересовало многое — история и литература, географические карты и фотоальбомы. При повернутых на бок песочных часах для этих штудий требовались считаные минуты, а в обычном режиме времени ушли бы годы.

Покинув залы с книжными стеллажами, Дор снова повернул часы, чтобы полюбоваться закатом. С благоговейным трепетом смотрел он, как электричество — о нем он уже знал — продлевало человеку время бодрствования. Прежде Дор был знаком только с освещением, исходившим от масляных ламп или огня. Теперь ночные города были залиты сиянием, и Дор шел по тротуарам, то и дело попадая в круг желтовато-белого света. Он не спал всю ночь, не в силах оторвать от уличных фонарей завороженного взгляда.

Утром Дор снова затормозил бег солнца и странствовал по испанским равнинам, по берегам крупнейшей реки во Франции и по лесам Бельгии и Германии. Он видел древние развалины и современные стадионы, открывал для себя небоскребы, церкви, торговые центры.

Куда бы Дор ни направился, он всюду высматривал часы. Старик в пещере был прав. Конечно, Дор был первым хранителем времени в мире, однако человечество, взяв на вооружение его простые приспособления на основе палок и чаш, создало на их основе огромный арсенал приборов.

Дор ознакомился с каждым из них. В дюссельдорфском музее на Хуттенштрассе он разобрал все старинные часы на выставке, тщательно изучая пружины и спирали, пока замерший охранник стоял в нескольких метрах от него. На блошином рынке во Франкфурте Дор обнаружил радиоприемник с таймером, позволяющим «перелистывать» дни вперед или назад. Дор нажал на кнопку обратной перемотки и наблюдал, как время идет вспять — среда, вторник, понедельник… Он думал о том, как здорово было бы докрутить календарь до того момента, когда он снова окажется дома.

«Ты отец земного времени», — говорил ему старик.

Неужели на него возложена столь огромная ответственность? Дор размышлял о веках, в течение которых он был обречен на страдания в пещере. Его мучил вопрос: разве каждый любитель посмотреть на часы платит такую цену?

В конце концов в Германии он вышел на морской берег — к маяку Вестерхевер. Прежде Дор читал о таких сооружениях и о великом Северном море. Он позволил времени течь в естественном русле и немного полюбовался прибоем, потом привел песочные часы в исходное положение.

Образование Дора в том, что касается современного мира, было закончено. Он провел сотню лет, наблюдая за одним-единственным днем.

В шуме ветра путник уловил то, что хотел услышать:

— Еще одна жизнь.

— Прекратите это.

Дор вошел в спокойную воду и поплыл.