Реквием по соседу - Ирина Комарова

Денис цапнул сразу два печенья и захрустел ими. Старательно так захрустел, да еще косил глазом на последнее, оставшееся в вазочке. Я посмотрела него, на печенье, снова на него… только сейчас до меня дошло, что мужик банально голоден. Безобразие какое!

Безобразие, с моей точки зрения, это голодный мужчина — так меня воспитала матушка. Ты можешь любить его, ненавидеть или быть к нему совершенно равнодушной, он может быть принцем, нищим, конем принца или даже (тьфу-тьфу, не про нас будь сказано) оказаться ведущим политического шоу, ты даже не обязательно должна быть с ним знакома… но голодный мужчина — это безобразие, противное природе! Безобразие, которое необходимо срочно исправить!

Я деликатно кашлянула:

— Может, пару бутербродов? Или чего-нибудь посущественнее?

— А можно? — Его пальцы слегка смяли уже практически пустой пакет молока. — Понимаешь, я вчера только приехал и сразу в полицию. А от них только поздно вечером выбрался, да и не знаю я, где здесь магазины. У Андрея в холодильнике, кроме пива, ничего нет. Я думал с утра пойти продуктовый поискать, но решил сначала полки повесить…

— Не надо лишних слов! — Я решительно поднялась с кресла. — Сейчас борщ разогрею.

— Благодетельница! — Денис прижал правую ладонь к сердцу.

Я только отмахнулась, мне было не до глупых разговоров. Тут мужика кормить надо!

Итак, кастрюля с борщом на плите, теперь батон, масло, колбаса — бутерброды, я думаю, тоже лишними не будут. Сделать два или четыре? А, пусть будет шесть. Тем более Ярцев тоже скоро подойдет, и он наверняка от бутерброда не откажется.

За спиной послышался шорох. Я обернулась и увидела свой любимый поднос и виновато улыбающегося, совсем не любимого Дениса.

— Я молоко допил, — сообщил он. — И печенье тоже того… закончилось.

Я пожала плечами. Допил и допил, ладно. И печенья у меня не последняя пачка.

— Надо было сразу вам… тебе борща предложить. Не сообразила. — Я убрала с подноса чашки и поставила на него тарелку с бутербродами. Тарелка, ложка, солонка, сметана… Денис сглотнул.

В это время в дверь позвонили, коротко и резко, по-хозяйски.

— Открой, пожалуйста, — попросила я. — Наверное, Ярцев пришел.

Денис послушно отправился в коридор. Это действительно был Ярцев — я услышала обменивающиеся приветствиями мужские голоса, потом и сам Владимир Андреевич заглянул на кухню:

— Чем это вы здесь… — Он не договорил, уставившись на кастрюлю, с которой я как раз сняла крышку. Выражение лица его было зеркальной копией лица Дениса, слегка протиснувшегося вперед и жадно вдыхавшего аромат борща. И сглотнули они одновременно и совершенно одинаково.

Я достала вторую тарелку.

— Если хотите помыть руки, ванная в коридоре, вторая дверь.

Мужчины молча развернулись «кругом» и отправились в коридор, искать ванную. Когда я вынесла поднос, нагруженный борщом и бутербродами, они чинно сидели в креслах. Ярцев посчитал нужным сообщить мне:

— Супруга моя, Наталья, женщина неоспоримых достоинств… и в смысле борща тоже, оч-чень душевно варит. Но она сейчас в отпуске. Уехала с детьми к маме. Так что я сегодня в смысле завтрака… можно сказать, символически.

А Денис, ухватив ложку, принюхался и блаженно выдохнул:

— Полиночка, вы ангел! Как в церкви буду, обязательно свечку поставлю за здравие ваше!

Ярцев попробовал борщ, деловито подсолил и попросил:

— От меня тоже поставьте. Здоровья вам, Полина, и всяческого благополучия.

— Не за что. — Я посомневалась, но все-таки утянула с тарелки один бутерброд. Есть я не особо хотела, но сидеть и смотреть на жующих мужиков было нелепо. А так — вроде все при деле. Впрочем, еда у мужчин много времени не заняла. Раз-два — и тарелки опустели. Три-четыре — и от бутербродов остались одни крошки.

— Чай, кофе? — благовоспитанно предложила я. И, отвечая на взгляд Дениса, качнула головой: — Молока больше нет.

— Мне просто воды, пожалуйста, — попросил Ярцев. — Если можно, холодной.

— А мне ничего, — стеснительно улыбнулся Денис. — Спасибо.

Я снова унесла поднос на кухню и сгрузила посуду в мойку. Достала из холодильника бутылку с водой, налила в стакан и вернулась в комнату. Ярцев поблагодарил, отпил немного и, отставив стакан на журнальный столик, достал из кармана блокнот и ручку.

— А теперь давайте поговорим. Значит, вы, Полина, говорите, что к вам приходил мужчина, представившийся братом покойного Селезнева?

— Да. — Я посмотрела на блокнот, в котором Ярцев уже успел написать пару строчек. — А вы что, протокол писать будете? Это допрос?

— Нет, просто беседа. А записываю я для удобства. Основные пункты, чтобы лучше представлять общую картину. Хотите, тоже записывайте.

— Хм.

Я не поленилась, встала, чтобы взять и себе листок бумаги и ручку.

— Полина, а можно мне тоже листочек? — Денис поднял левую руку вверх, в правой он уже держал карандаш.

— Нет проблем. — Кроме бумаги, я прихватила с полки пару книг в твердых обложках и одну протянула ему. — Чтобы писать удобнее было.

Села в кресло, положила ногу на ногу, пристроила на колене книгу, сложила пополам лист, подровняла его… Наверху крупными буквами, четким, почти чертежным шрифтом, не написала даже, а нарисовала: «БРАТ АНДРЕЯ». Мужчины терпеливо ждали.

— Рассказывать коротко, самую суть или с подробностями?

— С подробностями. — В общем-то, спрашивала я у Ярцева, но первым влез Денис.

Впрочем, Владимир Андреевич тут же добавил:

— С самыми мелкими подробностями. С наимельчайшими.

— Хорошо. Значит, дело было так. Он пришел вчера вечером. Точно время не помню, но около девяти. — Раз уж собралась делать пометки, я вывела крупно «21» и поставила рядом знак вопроса. — Наверное, я бы его не впустила: сами понимаете, денек тот еще был, я на нервах, да еще лампочка на площадке не горит… Но вы же, — я кивнула в сторону Ярцева, — предупредили, что кто-нибудь может прийти, если вопросы появятся. А он сказал, что по поводу смерти Андрея. Вот я и открыла.

— Он представился? Показал удостоверение? — не поднимая головы, уточнил Ярцев.

— Ну, как представился. Сказал, что его зовут Максим. Со знакомством у нас немного неловко вышло.

— Полина! С наимельчайшими подробностями! Открыли вы ему дверь — и что дальше?

— Дальше я упала в обморок.

Я чувствовала, что краснею. А что делать? Я вообще девушка в целом правдивая, а уж вводить в заблуждение правоохранительные органы тем более не приучена. Но как неприятно признаваться в собственной… не знаю, бестолковость здесь не очень подходит… в слабых нервах?

Ярцев поднял голову и с недоумением уставился на меня. А Денис просто спросил: