Четвертый жених - Лиана Уилсон

— С тобой все в порядке? — раздалось за спиной совсем близко.

Слишком близко. Если она сейчас обернется, то уткнется Гранту в грудь. Если бы он захотел, он мог бы протянуть руку и коснуться ее… Энни пришла в ужас, осознав, что хочет этого, более того — с замиранием сердца ждет. Ждет, что он коснется ее, обнимет, поцелует. Внутри нее все мелко дрожало.

— Да, со мной все в порядке. — Но это было не так. — Просто день выдался чертовски трудный.

Дрогнувший голос выдал Энни. Ее нервы были оголены и натянуты до предела. Слишком много событий вместил сегодняшний день.

Этим утром она проснулась с мыслями о том, как триумфально прошествует по проходу церкви к алтарю, где ее будет ждать Гриффин, а потом улетит в романтическое свадебное путешествие. Но час от часу ее жизнь становилась все сложнее и запутаннее. И вот она в Нью-Йорке и чувствует себя такой одинокой, такой потерянной, такой несчастной, как никогда в жизни. И не только из-за того, что Грифф пренебрег ею, а еще и потому, что его брат только что сделал то же самое.

Весь сумбур ее чувств трансформировался в глубокое отчаяние, и Энни не выдержала: горло перехватило, глаза наполнились слезами. Она пыталась справиться с вырвавшимися из-под контроля эмоциями, но не смогла. Горошины слез градом покатились по щекам. Когда она заговорила, голос ее прерывался.

— Вот как закончился этот день! Я в квартире незнакомца, а должна была… — Энни махнула рукой. — Это должна была быть моя брачная ночь! Мой медовый месяц! — Ее плечи затряслись от рыданий.

— Энни, — голос Гранта был нежным и глубоким, ты действительно хотела бы быть сейчас замужем за Гриффином?

Она осознала, что сидит на полу в своем шелковом халате, за которым специально ездила в Амарильо, готовясь к свадьбе, а сильные руки Гранта сжимают ее плечи.

Все ее планы пошли прахом, ни одна ее мечта не сбылась, ни одна фантазия не реализовалась. Почему мужчины так поступают с ней?

Когда всхлипывания перешли в икоту, а сердце, казалось, вот-вот разорвется от отчаяния, она наткнулась на озабоченный взгляд Гранта.

— Ты встречал когда-нибудь более жалкую особу? — спросила она, стараясь придать своему голосу шутливые интонации.

— Да.

Его ответ заинтриговал ее.

— И кто же это был?

— Первая невеста Гриффина. Она не просто рыдала, она на глазах разваливалась на части. Но ее жизнь вся целиком была сосредоточена на Гриффине, а твоя — нет. Поэтому я уверен, что ты справишься и продолжишь жить без него. И жизнь твоя станет только лучше.

— Неужели? — К Энни вернулся сарказм. — А ты представляешь, что значит быть номером три?

— Все ж лучше, чем номером четыре, — отшутился Грант.

Губы Энни дрогнули в улыбке.

— Ты думаешь, будет и номер четыре?

— Даже не сомневаюсь. — Он обнял ее за плечи и прижал к груди. Они сидели на полу, и в Энни словно перетекали его сила, его юмор, его оптимизм. — Гриффин весьма сентиментален, но при этом он никогда не умел держать слово, даже в мелочах. Может, и рад был бы, но это выше его сил. С другой стороны, пусть тебя слегка утешит то, что из всех претенденток ты подошла к цели ближе всех.

— Да, но…

— Что? — спросил Грант, когда Энни не договорила. Он смотрел на нее сверху вниз, и его теплое дыхание касалось ее лица, его губы были так близко…

— Ничего. — Она поспешно отодвинулась. — Неважно.

— Нет уж, договаривай. Что ты хотела сказать?

Она опустила голову, не решаясь задать вопрос, вертевшийся на языке. И в то же время она хотела знать ответ — ей это было просто необходимо.

— Что со мной не так, Грант? Почему мужчины бросают меня?

Тон, каким был задан этот вопрос, непролитые слезы, стоявшие в прекрасных глазах Энни, смели последние рубежи обороны Гранта. Большим пальцем он вытер мокрые щеки в потеках туши, коснулся подбородка, а взгляд его был неотрывно прикован к ее дрожащим губам. Слезы на них напоминали капельки росы на нежных розовых лепестках. Неистовое желание чуть не согнуло Гранта пополам, но он справился с собой, понимая, что сейчас на первом месте должны быть не его желания и потребности, а ее.

— С тобой все в полном порядке, Энни. Поверь мне.

— Если бы я могла! Трое мужчин бросили меня практически у алтаря. Значит, со мной что-то не так. Они сами делали предложения — никто их не принуждал, как сегодня я тебя. — Слава богу, присущий Энни юмор не покинул ее. — И я соглашалась. Кого же мне винить во всем произошедшем? Только себя.

— Никого не винить. Может, просто ни один из них не подходил тебе, не был твоей судьбой.

Энни смотрела на него во все глаза, и Грант видел, как горечь в них сменяется удивлением, а потом недовернем. Глаза из синих стали почти черными, глубокими и таинственными.

— Но ведь…

Грант прижал палец к ее губам, призывая к молчанию.

— Поверь мне, Энни, с тобой все в порядке. Ни один мужчина, глядя на тебя, не может остаться равнодушным.

Энни с трудом сглотнула.

— И ты?

Грант весь напрягся. Он смог только кивнуть.

— Я тебе не верю. Ты сказал, что жалеешь, что поцеловал меня, и извинился.

Это обвинение выдало Энни с головой. Оказывается, она была очень уязвимой, очень неуверенной в себе, и Грант почувствовал себя негодяем из-за невольно причиненной ей боли. Решение пришло мгновенно.

— Что ж, на этот раз я не стану извиняться. — Он наклонил голову и завладел ее губами. Они были мягкими, нежными и теплыми. Грант обнял Энни обеими руками, прижал крепче к своей груди.

Он брал, а она не отказывала. Наоборот, предлагала.

Он давал, а она просила еще. Нет, требовала все больше и больше.

То, что началось как нежный, успокаивающий поцелуй, переросло в жадный, ненасытный, неистовый. Грант уже почти не владел собой. Его руки блуждали по ее телу, наслаждаясь шелковистостью одеяния, бывшего ее единственной защитой. Грант не сразу понял, где закончился шелк и началось обнаженное тело. Кожа Энни была гладкой и мягкой, она вспыхивала жаром в тех местах, где он ее касался. Он гладил ее плечи, руки, запястья, затем его ладони легли на ее тоненькую талию. Энни выгнулась так, что ее груди коснулись его груди. Даже сквозь ткань ее халата и свою рубашку он чувствовал, как напряглись ее соски. Медленно, но по нарастающей по его телу разливался жар. Одна его рука переместилась с талии вверх, прошлась по ребрам и легла на холмик груди. Приятная тяжесть заполнила его ладонь. Грант большим пальцем потер горошинку соска, и Энни отозвалась горловым стоном.

Стук в дверь вспугнул их, заставив отпрянуть друг от друга. Энни обхватила себя за плечи, прикрывая грудь. Ее глаза были широко раскрыты от испуга, смущения и… досады. Или это только ему показалось?